На последнем рубеже

Кричу пока так, не через ТПУ (танковое переговорное устройство): мой голос не перекрывают ни взрывы, ни рёв мотора, ни грохот орудия. Впрочем, ТПУ в бою наверняка откажет. Ну и хрен с ним, до Лёньки-водителя достану ногами, а Володька-наводчик уже бывал со мной в драке и многое понимает без слов. Сегодня, правда, я его обидел, подвинув с насиженного места, но в этом бою от нашего экипажа потребуется предельная точность.

— Так точно, товарищ лейтенант…

В голосах боевых товарищей отсутствуют хоть какой-то оптимизм и уверенность в успехе. В какой раз-то мы будем атаковать эти проклятые села? В третий? Троена — Подхорошее — Пищулино — Рогатово. Их названия я запомню надолго. В самом начале первой атаки нашей Т-26 «удачно» разбило ходовую. Вражеский снаряд порвал гусеницу и выбил ведущий каток; поэтому участия в последующих схватках за сёла, переходящие из рук в руки, мы не принимали. Но хорошее быстро заканчивается: машину оперативно восстановили ремонтники.

— Бодрее, парни! Кто с горящими глазами ещё вчера рвался в бой? И разве ваш командир не подал удачную идею комбату?

Наша 150 ТБР только на словах гордо именуется танковой бригадой. Всего в строю 12 танков, из них 3 «тридцатьчетвёрки» и 9 «тэшек» «двадцать шестых». Атаковать нам придётся на широком фронте, и танки бригады поделены на… кто-то называет это батальонами. Хотя на деле в каждой танковой группе, приданной пехоте для усиления, насчитывается примерно по штатному взводу. Ну, кроме второго батальона, который с натяжкой можно посчитать за целых два.

4 танка (3 Т-26 и 1 Т-34) вместе с основными силами 307-й стрелковой (ударные группы 1019 и 1023 полков) поведут атаку на Пищулино, их фланг у Подхорошего прикрывает отдельная рота лейтенанта Стрельникова из трёх Т-26. 1021 полк, наш мотострелковый батальон и оставшиеся танки бригады, два Т-34 и три Т-26 будут атаковать слева от села, по дороге на Елец. Если дело пойдёт, мы сможем зайти в тыл к фрицам, удерживающим Пищулино, или даже ворваться в город. В конечном итоге с юга в бой должна также вступить 148-я стрелковая, так что… Так что будем посмотреть.

К сожалению, уныние моих ребят имеет веское основание — на Т-26 тяжело выжить в бою. Любое попадание немецких противотанковых пушек легко прошивает 15-миллиметровую броню. Уязвимы наши танки и для фрицевских бронебойщиков с противотанковыми ружьями; да, нас берут даже крупнокалиберные пулемёты, хотя у немцев их не так и много. Как я понял, это трофеи, отечественные «ДШК» и французские «Гочкисы». Уязвим Т-26 и для лёгких противопехотных гранат, не говоря уже о противотанковых связках: немецкие «колотушки» на раз рвут узкие гусеницы, повреждают маслопроводы.

Что касается удачной идеи, то тут всё просто: я предложил атаковать двумя эшелонами, используя опыт боёв за высоту Пингаррон в Испании. Тогда слабая артподготовка республиканцев не сумела подавить огневые точки франкистов. Советские военспецы, сражавшиеся на Т-26, решили, что сумеют сами выбить артиллерию противника, разбившись на две группы. Первая отчаянно маневрировала, вызывая огонь на себя, вторая, состоящая из лучших стрелков, вела прицельную стрельбу. Что-то подобное я и предложил попробовать комбату.

…Когда-то в прошлой, довоенной жизни мною было закончено бронетанковое училище, где преподавателем тактики был настоящий боевой командир. Василий Петрович Прачев к 30 годам дослужился до майора и успел повоевать и против франкистов в долине реки Харама, и против итальянцев под Гвадалахарой. Он щедро делился бесценным боевым опытом, без всякого напускного превосходства объясняя курсантам те или иные приёмы танкового боя.

К слову, они уже успели пригодится мне в летних боях, когда я, на тот момент командир танкового взвода, устраивал засады на оживлённых шоссе. В моём подчинении на тот момент находились два Т-26. Такова, видать, моя планида: весь свой боевой путь сражаться на лёгком, морально устаревшем танке с картонной бронёй. Т-26 был грозной боевой машиной в Испании, не зная себе равных на Пиренеях, но сегодня его экипажи, идя в бой, словно подписывают себе смертный приговор.

Впрочем, в засадах танк проявил себя с лучшей стороны: слабый двигатель практически не шумел, а малый размер машины позволял относительно быстро вырыть под неё капонир и замаскироваться. Что же касается вооружения, тот тут у Т-26 полный паритет с новенькими ВТ: одна и та же 45-мм полуавтоматическая пушка. Открывая огонь с 500 метров, лично мой экипаж уничтожил два вражеских танка (одну «тройку» и одну чешскую «Прагу»), три броневика и четыре автомашины с пехотой. Второй подбил один танк и один бронетранспортёр, так что на взвод из двух танков вышло прилично. К сожалению, вскоре кончились и снаряды, и топливо, так что боевые машины пришлось оставить, предварительно взорвав.