На последнем рубеже

Первым подбираюсь к проходу; забор между домом и сараем (баней?) выломан: кто-то, видать, унёс на растопку. А ведь чуйка меня не подвела: с улицы лаз прикрывает ещё одна пристройка.

Подав знак своим, прохожу вперёд, к углу дома. Осторожно высовываюсь: вроде пусто. Нашариваю правой рукой командирский наган, перехватив винтовку левой; самовзводный револьвер с семью патронами в барабане сподручней в ближнем бою.

Судя по крепкому запаху навоза, устойчивому в пропитанном сгоревшей взрывчаткой воздухе, сарайчик напротив был совсем недавно пристанищем для коз или свиней — для коровника маловат. Ну и шут с ним, главное, что он закрывает нас от врага.

— За мной!

Обе хозяйские пристройки связывает нить забора. Правда, сейчас в ней зияют два широких прохода, пробитых, видимо, немцами. Стоит попробовать ими воспользоваться; в противном случае мы окажемся прямо напротив дома, занятого врагом.

Бегом проскочив участок между сараями, прижимаемся к разбитому забору. Осторожно выглядываю в пролом: ещё один смежный соседский двор. Во время нашей атаки немцы не вели огонь из располагающейся в нём избушки; видимо, посчитали её чахлые стенки ненадёжным укрытием от пуль. Что же, стоит рискнуть продвинуться вперёд.

Хозяева этого дома были людьми небогатыми: с улицы двор отгораживает лишь плетёная изгородь в половину человеческого роста; приходится ползти к ней гусиным шагом.

В отличие от соседского двора, изгородь, как ни странно, уцелела. Приходится аккуратно приоткрыть дверцу, чтобы ещё раз осмотреть улицу.

Фрицы ведут огонь не из каждого дома, выбирая в качестве опорных пунктов наиболее крепкие строения. Тот, что я намечаю в качестве цели, располагается метрах в тридцати справа на противоположной стороне. Занятый врагом крепкий пятистенок находится в 50 метрах слева и не имеет боковых окон; фрицы огонь ведут из него только фронтально. Ну что, стоит рискнуть!

— Ребята, видите палисад перед хатой напротив? Бегом до него, укроемся. Второй рывок вдоль улицы до смежного с нашим дома, там забор всего ничего. Дальше двором немцам в тыл. Готовы?

— Да!

— Двойка Щуров, Морев, в прикрытие! И цельтесь нормально, косоглазые! Парни, вы со мной! Вперёд!

Разделяющие нас с палисадом десяток метров мы пролетаем за пару ударов сердца. Но подбегая к проходу, я замечаю поднимающуюся с земли фигуру в форме серого цвета.

— Твою ж….

Счёт идёт на мгновения. Вскидываю руку с зажатой в ней наганом, трижды бешено рву за спуск. С пяти метров попал только третьим патроном. Немец успевает вскинуть винтовку, но опрокидывается назад, поймав пулю в грудь. Оставшийся на корточках справа стреляет; сзади раздаётся приглушённый вскрик — и тут же ответный выстрел родной трёхлинейки. Держась за рану в животе, вдвое складывается ещё один противник.

Ближний ко мне фриц встаёт; уже не успевая перезарядить карабин, он в отчаянном выпаде ищет штык-ножом мой живот. Но с двух метров я не промахиваюсь и первым выстрелом револьвера.

Уцелевший Зайцев бросается вперёд, к развернувшемуся в нашу сторону пулемёту. Он закрывает его своим телом прежде, чем ударила очередь, отбросившая бойца назад. В последний миг я падаю на колени, пропускаю пули над головой и дважды стреляю. На третий слышу лишь глухой щелчок: барабан нагана пуст!

Оба патрона я отправил в первого номера расчёта. Пулемёт замолчал, но последний немец схватился за висящую на поясе кобуру. Был бы в ней самовзводный наган, и мне бы пришёл конец. Но пока фриц возится с затвором пистолета, я вскакиваю на ноги и, перехватив винтовку, бросаюсь к врагу. Ударивший вблизи выстрел лишь царапает кожу на лице — и тут же четырёхгранный штык входит в живот фрица.

Я уцелел чудом, в то время как оба мои товарища погибли. Но мы уничтожили замаскированный пулемётный расчёт, что удержал бы атаку красноармейцев огнём вдоль улицы; если бы не мы, немцы смогли бы ударить нашим во фланг во время атаки.

Короткая схватка обратила на себя внимание противника, но немцы вступили в перестрелку с оставшимся прикрытием. Заслышав стрельбу, активизировались и Кириллов с Вавиловым, я определил это по частым выстрелам с их позиции.

Откуда-то из-за села по полю вновь ударили миномёты. Этак немцы остановят подкрепление… Беру в руки пулемёт. Мощная штука, да только я им не владею, а разбираться с системой подачи тех же лент слишком долго, времени нет.

Заткнув за пояс тройку немецких «колотушек» и трофейный пистолет, осторожно подаюсь вперёд. Сухие ветки фруктовых деревьев палисада — не слишком надёжная маскировка, но противник пока сконцентрировался на уцелевших стрелках моего взвода.

Ну что, ещё один рывок, как и намечалось? И так часто бьющееся сердце ускоряется до такой степени, что я слышу его стук в ушах. Вены на висках налились кровью так, словно готовы прорваться.

Надо решаться.

Не придумав ничего умнее, как вскочить в полный рост, бросаюсь к намеченной цели. Враг не может достать меня из дома: боковых окон нет, а высунуться с фасада немцам не даёт отчаянный огонь моих стрелков. Ребята ведь ради меня рискуют жизнями…