На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное

Наверное, в этом было виновно яркое солнце, светившее с другой стороны? Но скорее всего, сутки назад, бойцов будоражили толпы врагов, бродившие возле разбитых машин. Сейчас, там оказалось на удивление пусто.

Сержант снова залез сапогами на седло мотоцикла, встал в полный рост и посмотрел в разбитый бинокль вперёд и назад. На их удачу, и с той, и с другой стороны всё было спокойно. К небу не поднимались большие клубы серой пыли. Значит, сюда никто не спешил и у них есть, какое-то время в запасе.

«Мерседес», замыкавший колонну, был перевёрнут кверху колёсами, и сгорел весь дотла. Другая машина не избежала того же удела. Третья стояла так, как предусмотрено инженерами «Опеля», но была разукомплектована фрицами почти догола.

Все прочие грузовики оказались в таком же плохом состоянии. Или их раздавил советский «Т-34», или уничтожило пламя, или сами фашисты разобрали целиком на запчасти. Всюду валялись клочья каких-то бумаг, рваные тряпки, куски железа и жести и битые стёкла.

Внутри несгоревших автомобилей нашлось мало чего интересного, лишь карабины под названием «Mauser» и ящики с патронами к ним. Кое-где валялись гранаты, каски и пустые канистры. На одних виднелась вдавленная крупная надпись «Kraftstoff 20 L». Чуть ниже — «Feuergefahrlich» и цифра «1939».

Из первой строчки парень узнал, что там говорится о двадцати литрах объёма, а из второй — что она имеет отношенье к пожару. Выходит, железные ёмкости, произвели для храненья бензина или прочего топлива.

Другие баклаги, с белым крестом на боку и надписью «Wasser», предназначались для чистой воды. Попадалось множество противогазов в круглых рифлёных коробках и фашистские ранцы, покрытые сверху куском нестриженной шкуры телёнка. Все котомки были открыты, а их содержимое брошено в пыль, на дорогу.

Видимо, фрицы тоже искали воду, продукты и, конечно, горючее. Заодно прихватили все пулеметы и миномёты, способные хоть как-то стрелять. Всё остальное, что не смогли унести, они оставили здесь за ненадобностью. Мол, тащить на себе тяжело. Придут следом трофейшики и подберут всё, что ещё сможет сгодиться для армии фюрера.

Бойцы подъехали к небольшой «таратайке», в которой недавно сидели старшие офицеры фашистов. От «кюбельвагена» осталась лишь куча железа, смятая танком в большую лепёшку. Под весом «тридцатьчетвёрки» двигатель и оба моста вдавились в дорогу и почти не выступали наружу. Сорванные со ступиц колёса лежали вокруг этих жалких остатков.

Первым делом, Олег начал искать что-то съестное, а заодно, собирать гранаты с деревянной внушительной ручкой. Свои боеприпасы они израсходовали на фашистский конвой, и не мешало бы снова пополнить запасы.

Павел занялся другою работой. Он подошёл к уцелевшему грузовику и осмотрел его раму. Он нашёл заправочный бак с откинутой крышкой, принюхался к большому отверстию, открытому настежь, и услышал резкий запах бензина. Парень придвинул ухо к листу тонкой жести, постучал по ней костяшками пальцев и чутко прислушался. Судя по гулкому звуку, который возник от ударов, внутри было пусто.

Боец огляделся вокруг, заметил останки разбитого дощатого борта, и поднял с земли длинную щепку. Он сунул обломок в широкую горловину металлической ёмкости, опустил до самого дна и тут же вынул наружу. Оказалось, что конец деревяшки слегка потемнел от пропитавшей его, светлой жидкости.

«Получается, — успокоил себя миномётчик, — внутри есть немного бензина».

Он глянул под ноги и заметил отрезок тонкого шланга. С помощью резиновой трубки фрицы забрали отсюда весь нефтепродукт. Выходит, если там и осталось хоть что-то, то только на донышке. Фашистский водитель не смог его «высосать» и оставил, на месте.

Значит, придётся пробить тонкую сталь, слить последние капли в канистру и идти к другой уцелевшей машине. Глядишь, и удастся собрать хоть немного. На каждом литре горючего можно проехать десять километров дороги, а то и побольше. Всё лучше, чем тащиться пешком.

Возникает вопрос, как это сделать? Внутри накопились пары легко воспламеняемой жидкости. Начнёшь пробивать днище бака, может возникнуть незаметная искра. От неё вспыхнет топливо и грохнет так сильно, что разорвёт железную ёмкость на десятки кусков. Ну, а они, в свою очередь, убьют к чёртовой матери, стоящего рядом бойца. Можно выстрелить из винтовки метров с десяти — двадцати, но пуля будет горячая, и тоже начнётся пожар.

«Нужно взять латунь или бронзу», — вспомнил Павел советы инструктора по вождению автомобиля, у которого он учился в Самаре. Парень пошарил взглядом вокруг и увидел прямой кусок жёлтой трубки, лежавший в пыли.

На одном конце была железная гайка, другой оказался срезан под острым углом. Скорее всего, фашисты сняли с машины запчасть, увидели топливопровод, перерубленный каким-то осколком, свинтили его и бросили в пыль.