На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное

— Пока фрицы немного очухаются, построятся в походный порядок и двинутся дальше. — Олег глянул на парня, что воевал меньше недели, и решил объяснить всё подробнее: — Они получили чёткий приказ: — «Выйти к такому-то месту, к такому-то сроку».

Значит, кровь из носу, должны явиться туда, как можно скорее. Иначе всем офицерам грозит наказание. Да и обычных стрелков могут отправить в штафбат. А там куда хуже, чем просто на фронте. Поэтому, они не станут здесь долго сидеть. Соберут всё, что смогут с собой унести, и двинутся в путь.

Всё вышло так, как сказал командир. Пока бойцы спрятали свой мотоцикл в глубокой канаве. Пока укрывали его старым бреднем, что прихватили с собой из станицы. Пока возвращались к пригорку и, пригибаясь к земле, искали место для слежки, фрицы не сидели без дела.

Офицеры фашистов оправились от большого испуга, вызванного внезапной атакой, и стали бодро командовать. Первым делом, поставили часовых по периметру разбитой колонны, и приказали стрелкам: «Оказать помощь «камрадам», что получили ранения».

Потом, провели перекличку, уточнили потери и пришли в ужас от полученных цифр. Холёные немцы прошли половину Европы, но такого с их батальоном ещё никогда не случалось. Из восьмисот пятидесяти бравых стрелков, почти третья часть, или погибла, или получила ранения. Ну, а с замечательной техникой, вообще, произошла катастрофа. Уничтожен весь подвижной состав батальона, и теперь, им придётся пешком идти к Сталинграду.

Придя в себя от подобных известий, выжившие в бою офицеры раздали другие приказы, и фрицы забегали, как муравьи во время пожара. Одни рядовые собирали убитых, таскали мёртвых «камрадов» в дубраву и клали на голую землю, рядом друг с другом.

Рыть могилы им было некогда, но так всё же лучше, чем бросить друзей у дороги у всех на виду. Тем временем, остальные фашисты искали оружие и боеприпасы.

Уцелевшие в бойне, водители осмотрели ту технику, что не сгорела дотла. При помощи здоровых солдат, они ворочали автомобили, которые опрокинулись набок, а поставив кабинами к верху, пытались их завести.

Как это ни странно, одна из них заработала сразу. Ещё с пятью, пришлось повозиться. Шофёры снимали какие-то части с одних грузовиков и ставили их на другие. Плюс ко всему, меняли колёса, разбитые в щепки борта и рваные тенты.

Когда солнце склонилось к закату, фашисты поставили в строй шесть «Опелей», «Мерседесов» и «Манов». Среди них оказались и «Форды», что производились в Германии по американской лицензии. Причём, с запчастями, которые привезли из Америки.

Это было всё то, что удалось возродить из, более чем, полусотни машин. Тридцать процентов подвижного состава могли бы пойти в капитальный ремонт. Ну, а всё остальное, годилось лишь в переплавку. Дешевле всё бросить на месте, чем с ними возиться.

К четырём автомобилям стали подтаскивать увечных стрелков, которые не уже могли сами идти. Таких, набралось больше сотни. Из расшатанных в бою кузовов, убрали скамейки, а свободное место забили на удивление плотно. Фашисты там оказались, словно сельди в бочонке.

Все очень хотели, как можно быстрее, убраться отсюда. Поэтому никто особо не жаловался на тесноту. Те бедолаги, кто мог удержать оружье в руках, остались при своих карабинах. По два здоровых стрелка сели в кабины. Они играли роль охранения.

В два новых грузовика, что пострадали меньше других, сложили оружие и боеприпасы. А такого добра набралось очень много: несколько миномётов крупных калибров, лотки со снарядами к ним, деревянные ящики с патронами для карабинов и пулемётов. К ним прилагались коробки с консервами, канистры с водой и бензином.

С наступлением сумерек, в тихом вечернем воздухе раздались команды зычных фельдфебелей. Громкие крики далеко разнеслись по степи. Выжившие стрелки поднялись с земли и принялись разбираться по отделениям и взводам. Когда все построились, набралось почти три полные роты. То есть, около шестисот человек.

От позиции красноармейцев до фашистских колонн было около двух километров. В зените сияла большая, как тарелка, луна, а на чернеющем небе не висело ни единого облачка. Более светлый просёлок был отчётливо виден на фоне травы, и наступавшая ночь совсем не мешала движению войск.

Боец хорошо видел врагов без бинокля и разглядел, что некоторые из стрелков имели какие-то травмы. У кого забинтованы руки, у кого голова, а у кого даже грудь. По всему выходило, эти стрелки не влезли в работавший транспорт, отведённый командиром для раненых.

Наконец, все фашисты заняли положенные рангом места. Прозвучала команда начальника батальона стрелков. Захватчики подняли на плечи имущество, которое не поместилось в грузовики, одновременно повернулись к востоку и тронулись в путь.

Впереди пешей колонны шли две машины. В кабинах сидели мрачные, как осенняя туча, офицеры «несокрушимого» вермахта. На их постных лицах уже не светилась огромная радость от предыдущих европейских побед. В глазах отражались мрачные мысли о том, что же их ожидает в дальнейшем, в самом Сталинграде?