На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное

Павел предложил командиру привязать груз к тем кронштейнам, что расположены на мотоцикле с разных сторон. Ну, а сержант заберётся в коляску, и будет держать перед собой автомат. Тогда он сумеет, открыть огонь по врагу.

Олег подумал о том, как сам стрелял по немецким разведчикам, и тотчас отказался от предложенья напарника:

— Если по нам откроют огонь из засады, как сделали мы в той станице, то вряд ли всё это поможет. А сидя в седле, я хоть спрыгну на землю и откачусь в ближайший кювет.

Парень вспомнил, как убили фашиста, что сидел за спиною водителя, и понял, что всё бесполезно. Слишком они уязвимы для пехотинцев с винтовками. А про пулемёты и «шмайссеры», говорить, вообще, не приходится.

Так и катили красноармейцы по узкой дороге, трясясь, как осиновый лист. Оба старались, хоть что-то расслышать сквозь треск мотоцикла и напряжённо смотрели вперёд, не качнётся ли где-то, какая-то ветка?

Минут через сорок, сержант наклонился к уху водителя, сказал ему: «Стоп!» — и ткнул рукой куда-то в кусты. Парень резко затормозил и глянул туда, куда показал командир. Там находились трупы двух лошадей, которых пришлось добивать после обстрела фашистов.

Все минувшие сутки, на небе не было даже лёгкого облачка. Солнце светило в полную силу, и стояла жара, словно в тропической Африке. Процесс разложения шёл очень бурно. Непотрошёные туши раздуло, словно шары. Ноги погибших животных торчали в разные стороны, а огромные их животы грозили взорваться с треском и грохотом.

«Не повезёт тем беднягам, кто окажется рядом, в опасный момент. Когда лопнет конская шкура, так забрызгает вонючим дерьмом, что нескоро отмоешься». — невольно подумал боец.

— Столько мяса пропало, — печально вздохнул сзади сержант.

Водитель почувствовал голод, но ничего не сказал. Красноармейцы направились дальше и тихо проехали ещё метров двести. Парень увидел следы от телеги, ведущие в лес.

Именно здесь, пушкари выскочили на лесную дорогу, удирая от фрицев. Павел свернул в правую сторону и медленно двинулся по примятой траве. Раз телега прошла меж деревьев, то машина с коляской точно пролезет.

Они добрались до густого подлеска, стоявшего стеной на опушке, и заглушили рокочущий двигатель. Олег быстро спрыгнул с сиденья, чутко прислушался, но, не заметив ничего подозрительного, тихо сказал:

— Стой здесь, а я посмотрю, что там творится? — Сержант взял автомат наизготовку и, крадучись, словно охотник, учуявший дичь, шагнул к зелёным кустам. Он пригнулся к самой земле, нырнул в низкие заросли и мгновенно исчез.

Через минуту, напарник вернулся обратно и рассказал:

— Дорога, вроде, пустая. Никого не видать, ничего не слыхать. На лугу трое наших ребят. Судя по внешнему виду, никто их не трогал. Как упали вчера, так и лежат, но кто его знает? Вдруг фашисты подложили гранату со снятой чекой? Тронешь кого, и нате, пожалуйста, взрыв. Так что, нужно нам быть весьма осторожным. Дай мне ремень.

Не понимая, в чём дело, Павел снял солдатский брезентовый пояс и протянул командиру. Тот связал его со своим, сделал петлю на одном из концов и скрылся в плотных кустах.

Спустя какое-то время, послышался шорох. Ветви раздвинулись в стороны, и появился сержант. Он шёл, немного нагнувшись вперёд, держал в руках конец обоих ремней и тащил за собой недвижное тело.

Отдуваясь, Олег шагнул к мотоциклу, устало присел на коляску и сообщил запыхавшимся голосом:

— Товарищ мой старый, Петро. Вместе целый год воевали. — Он нагнулся к земле и снял петлю, надетую на сапоги мертвеца.

Заметив удивление Павла, он пояснил:

— Зацепил его щиколотки, опустился на землю и стащил с прежнего места. Если б граната лежала под грудью, то она, сразу сработала. Ну, а я-то устроился метрах в трёх от неё, находился в ногах у приятеля, и он меня собой прикрывал. Поэтому, вряд ли меня достали осколки.

Слегка отдохнув, Олег приказал:

— Ты копай здесь могилу с востока на запад. — Он глянул на небо и сориентировался по солнцу. Потом, указал рукой, откуда и куда нужно рыть, и добавил: — А я пока сбегаю за остальными ребятами. Негоже одного схоронить, а двоих, оставить лежать на поверхности. Не по-людски, как-то получится.

— Там, возле воронки, должен быть ещё и пушкарь, Зотов Сергей. — вспомнил вдруг Павел.

— Хорошо, и его принесу, — со вздохом ответил сержант и скрылся в кустах.

Минут через десять, все трое погибших лежали ровным рядком. Павел рыл землю, пронизанную большими корнями, словно бетон арматурой. Он рубил сапёрной лопаткой коричневого цвета отростки и с трудом углублялся в неподатливый грунт.

Скоро сержант отдышался, снова сходил к пыльной дороге и приволок пушкаря. Взрывною волной снаряда с него сорвало всю форму, кроме сапог. Затем Олег принёс сразу три тощих «сидора» и три «трёхлинейки». Чётвертая «мосинка», наверно, погибла вместе с телегой.

Олег собрал у убитых солдатские книжки, достал из кармана штанов огрызок карандаша и написал на одной из обложек: «Пушкарь — Зотов Сергей. Погиб в Левобережье Дона, 21 августа 42-го».