На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное

Он неуверенно оглянулся. Лейтенант вместе с солдатами катил пушку к северной части холма. Они приблизились к краю откоса, замедлили скорость движения и поставили орудие так, чтобы его не было видно с моста и дороги. Офицер посмотрел на бойца и махнул правой рукой, мол, давай шевелись, не задерживай.

Парень втянул в себя воздуха столько, сколько сумел, шумно выдохнул и сдвинулся немного вперёд. Боец взял принесённую палку за расщеплённый конец, а другой, с ровным срезом, высунул над кромкой обрыва, где-то на метр. Он замер на пару мгновений и стал наклонять жердь к дороге, лежавшей у подножия высотки.

Павел крепко запомнил, как медленно движется ствол «дивизионки» по двум направлениям. Не обращая вниманья на дрожь, колотившую тело, он действовал весьма аккуратно, словно орудие наводилось на «коробку» фашистов.

Танкисты врага тотчас заметили шевеление на вершине холма. Они увидели тёмный длинный цилиндр, появившийся над крутояром, и разглядели, как он наклоняется к технике, застывшей на узкой дороге.

— Орудие справа! — крикнул фельдфебель. Наводчик закрутил маховик и быстро прицелился в опасный предмет. Прозвучала команда «Огонь!».

Машина коротко грохнула. Снаряд свистнул в воздухе и врезался снизу в макушку холма. Кусок высокого склона обрушился вниз. Часть грунта подхватила взрывная волна, подняла её в утренний воздух и швырнула вверх и вперёд.

Туча камней мелькнула над головой оглушённого Павла. К счастью бойца, вся масса ушла под углом к горизонту, а на него самого, попала лишь мелкая пыль. Парень извернулся ужом и откатился назад, подальше от кручи.

Только тут он заметил, что держит в руке обломок оглобли. Её ровный конец был раздроблен на сотни светлых волокон. Кусок оказался длиной около метра и уже никуда не годился. Ни на постройку навеса, ни тем более, на макет полевого орудия.

Сквозь сильный звон, возникший в ушах, парень услышал, как справа бухнула пушка. Он повернулся на шум и увидел напряженных товарищей. Раненный в плечо коновод притащил новый снаряд. Заряжающий вставил его в открытый казённик. Наводчики крутили маховички, а длинный ствол медленно изменял положение вдоль горизонта. Судя по направлению поворота, теперь бойцы целились в другую мишень. Не ту, что выбрали раньше.

Значит, понял солдат, всё вышло, как сказал лейтенант. Фрицы приняли жердь за орудие и жахнули по этой обманке. Пока возились с зарядкой и поворотом башни к южному краю высотки, ребята вывели «дивизионку» на прямую наводку и сожгли очередной «Т-4». Итого уже семь.

Остался только один, но он бьёт по нашей пехоте и не знает, что с остальными покончено. Сейчас пушкари вдарят по последнему танку, и будет полный порядок. Можно будет, спокойно лупить по машинам фашистских стрелков.

Павел с трудом поднялся на дрожащие от контузии ноги, пошел к ящикам со снарядами и взял в руки тяжёлую «чушку». Стараясь не спотыкаться о комья каменной глины, разбросанные по ровной площадке, он двинулся к расчёту орудия.

Не дойдя двух шагов до окопа, парень услышал грохочущий выстрел. Он поднял глаза от земли, увидел весёлые лица солдат и понял, что все восемь танков фашистов подбиты. Значит, теперь у врага нет больше пушек. Остались одни пулемёты, которые бьют по вершине, но это не так уж и страшно. Главное — не вылезать из-за края обрыва холма.

Сражение за переправу

Красноармейцы успешно отбивались от фашистских стрелков, но с каждой минутой им становилось всё трудней и трудней. Фрицы уже пристрелялись к бугру, на котором стояла пехота. Они лупили в пригорок из многих стволов, и пули свистели всё чаще и ближе.

Сотни кусочков свинца врезались в невысокие брустверы, прошивали насыпь насквозь и напрочь сметали её с края окопов. Земля падала вниз, а ходы сообщения быстро теряли часть своей глубины. Теперь в них нельзя было бегать, пригнувшись с места на место. Удавалось ходить только «вприсядку» или почти на карачках.

Одиннадцать «Ганомагов» били в пригорок с такой интенсивностью, что стало почти невозможно, поднять голову и посмотреть из окопа на фрицев. Пальба «навскидку» или «вслепую» не давала никаких результатов. Сержант понял, что не стоит тратить патроны, и приказал прекратить ответный огонь.

Все бойцы опустились на дно пыльной траншеи, привалились спиной к передней неровной стене и напряжённо притихли. Только «максим», время от времени, огрызался короткою очередью, но такое положение дел не могло длиться вечно.

В любой момент, пуля врага влетит в щель броневого щитка. Она убьёт или ранит Семёна, а кроме него, никто толком не может «работать» с достаточно сложным устройством. Это тебе не винтовка, а тяжёлый «станкач».

Из него не враз попадёшь туда, куда ты захочешь. Здесь важен не только прицел, но и ощущенье того, как поведёт себя боевой агрегат. Нужно учесть, насколько его отбросит назад, куда сдвинет ствол частой отдачей и принять во внимание десяток причин, что постоянно влияют на точность стрельбы. Вплоть до направления и скорости ветра.