На палачах крови нет. Типы и нравы Ленинградского НКВД

Особо оговаривалось, что «меры социальной защиты не могут иметь целью причинение физического страдания или унижения человеческого достоинства и задачи возмездия и кары себе не ставят» (ст. 9).

К мерам социальной защиты судебно-исправительного характера законодатель отнес следующие:

а) объявление врагом трудящихся с лишением гражданства союзной республики и тем самым гражданства СССР и обязательным изгнанием из его пределов;

б) лишение свободы в исправительно-трудовых лагерях в отдаленных местностях Союза ССР;

в) лишение свободы в общих местах заключения;

г) исправительно-трудовые работы без лишения свободы;

д) поражение политических и отдельных гражданских прав;

е) удаление из пределов Союза ССР на срок;

ж) удаление из пределов РСФСР или из пределов отдельной местности с обязательным поселением в других местностях или без этого, или с запрещением проживания в отдельных местностях, или без такого запрещения;

з) увольнение от должности с запрещением занятия той или иной должности или без такого запрещения;

и) запрещение занятия той или иной деятельностью или промыслом;

к) общественное порицание;

л) конфискация имущества – полная или частичная;

м) денежный штраф;

н) возложение обязанности загладить причиненный вред;

о) предостережение (ст. 20).

Все преступления, предусмотренные Кодексом, закон разделил на:

а) направленные против основ Советского строя, установленного в Союзе ССР властью рабочих и крестьян, и признаваемые в силу этого наиболее опасными;

б) все остальные преступления (ст. 46).

При определении меры наказания за преступления первой категории суд был не вправе назначать срок ниже низшего предела, указанного в санкции соответствующей статьи Особенной части. «Совершение преступления в целях восстановления власти буржуазии», а также «возможность нанесения совершением преступления ущерба интересам государства или трудящихся, хотя бы преступление и не было направлено непосредственно против интересов государства или трудящихся» (ст. 47 пп. «а», «б»), объявлялись отягчающими вину обстоятельствами. Именно поэтому в отдельной статье УК (ст. 21) для преступлений, угрожающих основам Советской власти и Советского строя, особо оговаривалось, что «впредь до отмены Центральным Исполнительным Комитетом Союза ССР, в случаях, специально статьями настоящего Кодекса указанных, в качестве исключительной меры охраны государства трудящихся применяется расстрел» (согласно постановлению ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 года «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних»[12] расстреливать можно было даже двенадцатилетних подростков. – Ред.).

Постановлением ЦИК СССР от 2 октября 1937 года[13] уголовная ответственность за контрреволюционные преступления была усилена путем увеличения максимального срока лишения свободы от 10 до 25 лет. Расстрел применялся вплоть до издания Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года «Об отмене смертной казни»[14]. Снова смертная казнь была введена на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 12 января 1950 года «О применении смертной казни к изменникам родины, шпионам, подрывникам-диверсантам»[15]. Уголовный кодекс РСФСР не только давал возможность произвольно, предубежденно толковать и применять содержащиеся в нем нормы, но и постоянно дополнялся законами, которые объявляли политическими обычные уголовные преступления, причем ответственность за них ужесточалась.

Так, 26 марта 1928 года ВЦИК по инициативе НКЮ (Наркомата юстиции) и НКВД РСФСР принимает постановление «О карательной политике и состоянии мест заключения»[16]. В пункте 1 этого документа предписывалось:

«Признать необходимым применять суровые меры репрессии исключительно в отношении классовых врагов и деклассированных преступников-профессионалов и рецидивистов (бандитов, поджигателей, конокрадов, растратчиков, взяточников и воров); дополнять назначение суровых мер репрессии в отношении перечисленных элементов не менее строгим осуществлением приговоров, допуская смягчение принятых судом мер социальной защиты и досрочного освобождения этих категорий преступников лишь в исключительных обстоятельствах и в условиях, гарантирующих их действительную социальную безопасность для общества».

Вскоре были приняты законы, направленные на подавление протеста против проводившейся в деревне коллективизации. В их числе можно назвать акты, предусматривающие меры борьбы с убоем скота (1930, 1931, 1932)[17], небрежным отношением к сельскохозяйственным машинам (1931)[18], организацией лжекооперативов (1928, 1929)[19]. Эти деяния, вне зависимости от мотивов действий виновного, расценивались как подрывающие сельское хозяйство, как способы вредительства со стороны кулаков. Не менее политизированным был закон от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности»[20]. В его преамбуле объяснялось, что «люди, покушающиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа».