На палачах крови нет. Типы и нравы Ленинградского НКВД

Параллельно велась работа по совершенствованию принятого в 1927 году Положения о преступлениях государственных в сторону расширения перечня преступлений и ужесточения наказания. В 1929 году издан закон «Об объявлении вне закона должностных лиц – граждан Союза ССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в Союз ССР» (подробнее о нем см. ниже, в комментарии к ст. ст. 58-ia – 58-ir УК РСФСР), в 1933 году – закон «Об ответственности служащих в государственных учреждениях и предприятиях за вредительские акты»[21]. В 1934 году сформулирован новый состав преступления – измена Родине (см. ниже комментарий к ст. ст. 58-ia – 58-ir УК РСФСР).

Идеологический заказ предопределил и формирование норм уголовно-процессуального права, регулирующих различные этапы судопроизводства.

Так, Прокурор СССР академик А.Я. Вышинский утверждал:

«Советское доказательственное право, в отличие от доказательственного права эксплуататорских государств, имеет дело… не только с юридическими категориями и определяемой этими категориями методикой. Оно имеет дело со всей системой идей, взглядов, убеждений, иначе говоря, со всем философским мировоззрением, господствующим в социалистическом обществе, господствующим, следовательно, и в сознании людей, по крайней мере передовых людей этого общества, какими являются и не могут не являться судьи и следователи, носители идей и принципов самого передового правосудия – правосудия социалистического»[22].

Прокурор СССР А.Я. Вышинский. Фотография 1940-х годов

Свои взгляды – а они были господствующими в науке и практике правоохранительных органов на протяжении десятков лет – Вышинский системно изложил в труде под названием «Теория судебных доказательств в советском праве» (М., 1941, Сталинская премия 1-й степени, 1947). Но для обоснования теории он цитировал и свои выступления в качестве государственного обвинителя на процессе по делу так называемого «параллельного антисоветского троцкистского центра» (1937)-

«Нельзя требовать, чтобы в делах о заговоре, о государственном перевороте мы подходили с точки зрения того – дайте нам протоколы, постановления, дайте нам членские книжки, дайте номера ваших членских билетов; нельзя требовать, чтобы заговорщики совершали заговор по удостоверению их преступной деятельности в нотариальном порядке. Ни один здравомыслящий человек не может так ставить вопрос в делах о государственном заговоре. Да, у нас на этот счет имеется ряд документов. Но если бы их и не было, мы все равно считали бы себя вправе предъявлять обвинение на основе показаний и объяснений обвиняемых и свидетелей, и если хотите, косвенных улик»,

– утверждал Вышинский-обвинитель[23].

В ответ на возможные сомнения в достоверности и объективности признательных показаний обвиняемых, не подкрепленных всей совокупностью других доказательств, у него был следующий аргумент:

«Для того чтобы отличить правду от лжи на суде, достаточно, конечно, судейского опыта, и каждый судья, каждый прокурор и защитник, которые провели не один десяток процессов, знают, когда обвиняемый говорит правду и когда он уходит от этой правды в каких бы то ни было целях»[24].

Для Вышинского и его последователей главным недостатком подобных процессов было только то, что «…обвиняемые не сказали и половины всей той правды, которая составляет кошмарную повесть их страшных злодеяний против нашей страны, против нашей великой родины!»[25].

Процитированные суждения дают наглядное представление об уровне юридического, да и общего, мышления теоретика права сталинской поры. Нельзя, однако, все обвинения в создании системы освященного законом произвола отнести на его счет. (Стоит, к примеру, упомянуть о его предшественнике и соратнике на юридическом поприще докторе государственных и общественных наук Н.В. Крыленко, государственном обвинителе на крупнейших политических процессах 1920-х – начала 30-х годов. – Ред.) Вышинский, по сути, лишь оформлял теоретически указания.

Убийство С.М. Кирова послужило поводом для обоснования масштабной операции по истреблению «врагов народа», развернувшейся в середине 1937 года. Ей предшествовала соответствующая подготовка и в области законодательства. Постановлением ЦИК СССР от 1 декабря 1934 года «О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов»[26] был установлен особый порядок расследования дел этой категории. Он сводился к нескольким пунктам:

1. Следствие по этим делам заканчивать в срок не более десяти дней.

2. Обвинительное заключение вручать обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дел в суде.

3. Дела слушать без участия сторон.

4. Кассационного обжалования приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании, не допускать.

5. Приговор к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно по вынесении приговоров.

Впоследствии исключительный порядок расследования и рассмотрения дел был распространен и на обвиняемых во вредительстве и контрабанде.