На мохнатой спине

– Знаешь, – сказал я, – может, сама природа человека упрётся. Ты вот боишься, что идеалы превратятся в товар. А я боюсь, и это не предел. Наука способна на штучки и пострашней. Она вообще самоё жизнь сделает товаром. Физиология была во все века главным коммунистом. Родился умным – так умён за просто так. Родился красивым – так красив даром. Король болеет, а у смерда щёки кровь с молоком. Скоро всё может стать иначе. Известно ведь, что капитализм устойчив, только когда круг платных услуг постоянно расширяется. Чтобы покупали всё больше, больше и больше. Но ведь жрать сытней, чем брюхо позволяет, человек не может. Количество одёжек тоже особо не нарастишь. На одну задницу десяток унитазов – и всё, опять предел. Ни в какой особняк сто сортиров не воткнёшь. Или, скажем, купил пять машин, меняешь их каждый год… И тут рубеж есть. Когда всё это увеличивать окажется уже нельзя, примутся за самого человека.

– Как так?

– Да ничего особо нового. Это ведь не вдруг началось. Раньше каждый человеческий организм был натуральное хозяйство, что-то вроде феодального замка на самообеспечении. Но потом – прогресс, товарное производство. На что знаний хватало, на то и замахивались. Скажем, за кордоном чуть ли не каждый год начинают продавать новые средства от похмелья. Якобы всё круче и круче. Значит, вместо того, чтобы вечером выпить вдосталь, человек в инстинктивном расчёте на утреннюю химию гарантированно насосётся сверх меры, а утром, чтоб не мучаться, непременно тяпнет ещё и похмелину какого-то. То есть дважды заплатит зря. Не перебрал бы вечером, не понадобилось бы зелье утром. Организму двойной вред, а экономике – двойная польза. Или медицину взять. Врачи ведь сейчас не болезни лечат, а симптомы. Нет чтобы вдумчиво выяснить, где у данного пациента корень бед – его сразу пилюлей хрясь! Зачем им, чтобы человек стал здоровым? Он ведь тогда, может, несколько лет к врачу не придёт. Что врач – сумасшедший? Поэтому мы сначала один симптом снимем, от такого лечения заболит что-то ещё, мы и этот симптом снимем, а когда организм разрегулируется вконец, мы его тогда со всех концов лечить начнём, втридорога… Люди хиреют, фарминдустрия процветает. Но с основными функциями люди до сих пор справляются сами. Сами дышат, сами едят, сами спят, сами размножаются, сами умирают, в конце концов. Однако, как писали классики, прогресс остановить нельзя. Молекулярная биология, генетика… Учёные, святые люди, думают, они в гены влезут, чтобы победить самые страшные болезни. Может, и победят, но таких болезней одна на тысячу человек, а подсадят на чудеса всех поголовно. Общественный строй всё повернёт по-своему. Чтобы нарастить мышцы – укольчик, но плати. Чтобы поумнеть – другой укольчик, но опять плати. Хочешь, чтобы тебя полюбили страстно и преданно, – нет проблем, только плати. Хочешь быть молодым до ста лет? Пожалуйста, но столько плати, что мама не горюй. В итоге капитализм вырастит человека, который ничего не может сам и во всех своих проявлениях зависит от рынка. Помереть сам не может, эвтаназия нужна – плати. Зачать не может, потому что надо не абы кого, а с заранее подобранными гениальными генами – то есть опять за бешеные деньги. Родить не может, надо зародыш в искусственную среду пристроить – снова лезь в кошелёк. Иммунитета своего нет, помирает от малейшего чиха, если таблеток вовремя не наглотается, – плати. С женщиной переспать сам не может, потому что какая же уважающая себя женщина согласится спать с задохликом, который, жмот этакий, в постель заманил, а на таблетку поскупился? Буржуазные дамы – существа без предрассудков, мигом сравнят тех, кто с таблеткой и кто без, и поплетутся, как миленькие, к тому, кто шибче и дольше. Им же там невдомёк, что таблетки могут кончиться. А пресса ещё и благом всё это выставит. Как, мол, теперь у нас всё прогрессивно и эффективно, не то что у варваров или нищих. Рожаешь сам? Неудачник! Дышишь сам, обед перевариваешь сам, помираешь сам? Жизнь не удалась. Купи-купи-купи! И в конце концов человек окажется абсолютно нежизнеспособен. А тогда любой сбой экономики – и нет человека. Без таблетки ни жену порадовать, ни на горшок сходить. Электричество на часок в аптеке погасло – и всё, катастрофа, сверхчеловеки мрут.

– Тебе бы книжки страшные писать, – проговорил Коба, но чувствовалось, что его проняло.

Всё это время он слушал, не прерывая, и лишь время от времени тихонько сипела трубка.