На Лене-реке

— Спиридон Матвеич, — возразил Перов, — мы уклонились от существа вопроса. Ведь главное в том, правильно ли мы решили. Мы убеждены, что правильно.

— Работники технического отдела убеждены в обратном.

— Не все, инженер Щегольков поддерживает наше мнение.

— Щегольков не строитель, а технолог, — возразил Самоходов, — ему тут не все ясно. Струйский прав. Вы только затянете ликвидацию аварии. Работать без лесов опасно. Можно повредить оставшуюся часть трубы. И даже могут быть человеческие жертвы.

— Это его доводы. Наши доводы вам также известны. Решайте. За вами право приказать нам.

Андрей покривил душой. Про себя он решил ни за что не останавливать работ, начатых Степняком.

Самоходов понял это.

— Легко сказать — решайте. В таком деле нужна осмотрительность и еще раз осмотрительность… Василий Егорович, — обратился он к Еремееву, — как твое мнение?

— Ты руководитель, ты должен решить, — строго сказал Еремеев.

— В таком случае я прошу совета.

— Совета, — подчеркнул Еремеев, — это другое дело. Тогда у меня вопрос. На какой срок сокращается продолжительность ремонта по проекту Степняка по сравнению с проектом Струйского?

— Примерно на месяц, — ответил Андрей.

— Сколько обуви спецзаказа выпускает завод в месяц?

— Тридцать тысяч пар.

— Значит, из-за нашей осмотрительности, — Еремеев подчеркнул это слово, — две дивизии должны идти в бой босиком? Так, Спиридон Матвеич?

Самоходов не отвечал.

— Что же молчишь? Ты просил совета, — уже резко бросил Еремеев.

— Хорошо, — после длительного раздумья сказал Самоходов. — Разрешаю продолжать работу по способу Степняка. Но помните, товарищ Перов, вы головой отвечаете за последствия.

Андрея задела эта угрожающая фраза, особенно тон, каким она была сказана.

— Приступая к работам, не дожидаясь вашего приказа, я тем самым уже принял на себя всю ответственность.

Самоходов вспыхнул, но, почувствовав свой промах, сдержался.

— Разрешили продолжать работу по вашему проекту, Кузьма Никитич, — сказал Андрей Степняку, вернувшись на завод.

— Вот и хорошо, что не совсем опоздали разрешить, — улыбнулся Кузьма Никитич, — а то поставили бы трубу без разрешения Самоходова.

3

Погруженный в глубокое раздумье, Спиридон Матвеевич не заметил, как дошел до дому, и очнулся от волновавших его мыслей, только поравнявшись с калиткой.

На службу и со службы он всегда ходил пешком, хотя часто возвращался поздно и квартира его была довольно далеко от управления.

— Начальство совершает моцион, — говорил по этому поводу инженер Струйский.

Но дело было не только в моционе. Самоходов считал, что машина дана ему для служебных разъездов.

— Спиридон Матвеич, — взывал к нему начальник АХО, — ведь это же правительством определено. Машина за вами закреплена персональная, так и в описи имущества значится.

— Персональная потому, — назидательно отвечал Спиридон Матвеевич, — чтобы кто попало на ней не гонял, чтобы дольше цела была. Государству убыточно каждый год начальнику управления новую машину давать. Значит, эту беречь надо. Понятно?

И он действительно берег машину. Без особой нужды никому не давал и сам ездил только по служебным делам.

Вначале пешее хождение начальника удивляло сотрудников, потом к нему привыкли, и оно никому уже не казалось странным.

Самоходов жил в небольшом двухквартирном деревянном доме на тихой окраинной улочке, которая оканчивалась в невысоком редком сосняке.

Ровно в половине девятого утра Спиридон Матвеевич выходил из дому и, постукивая сучковатой палкой по деревянному тротуару, неторопливо шагал на работу. Вечером возвращался в разное время.

Сегодня он возвращался позднее обычного.

Рабочий день давно закончился, сотрудники все покинули управление, а Самоходов сидел в кабинете за столом, время от времени перечитывая лежавшую перед ним бумагу — рапорт директора кожзавода.

Перов докладывал, что восстановление поврежденной дымовой трубы производилось по способу, предложенному механиком завода Степняком, и закончено в шестидневный срок.

«Шесть дней, — произнес про себя Самоходов и еще раз просмотрел рапорт Перова, — шесть дней!»

Самоходов открыл боковой ящик стола, нашел докладную, подписанную Кравцовым и Струйским, не спеша прочел ее и снова погрузился в глубокое раздумье.

«Что было бы, если бы я согласился с доводами комиссии Кравцова? — требовательно спросил он себя. — Месяц простоя завода. Провал плана. Срыв оборонного заказа… А ведь я согласился… Только Еремеев заставил меня принять правильное решение. Сам я не сумел найти его».

Сделать такой вывод было нелегко, но Самоходов никогда не кривил душой ни перед другими, ни перед самим собой. Он был принципиальным человеком и не принадлежал к числу тех, которые, совершив ошибку, затем с легким сердцем признают ее и, считая, что признанием уже полностью искупили свою вину, тут же забывают о ней.

Почему он, старый коммунист, опытный руководитель, оказался в хвосте событий? Почему Перов, по возрасту годившийся ему в сыновья, оказался проницательнее и дальновиднее?