На Лене-реке

Притузов предложил поставить дополнительные стахановские люльки через каждые шесть обычных. Разгорелся спор. Саргылана доказывала, что можно поставить чаще, после каждой пятой или даже четвертой обычной. Высказывалось и противоположное мнение — его вначале поддерживала и Таня — врезать стахановские люльки реже. Но Притузов не сдавался, и после горячего обсуждения с его мнением согласились.

Через несколько дней внешний облик конвейера изменился. Нарядные, окрашенные в яркий красный цвет и приподнятые выше остальных стахановские люльки украсили конвейер. Пока они были пусты. Но каждый, кто чувствовал себя способным обогнать конвейер, старался, обрабатывая пары, лежащие в обычных люльках, накопить к моменту приближения красной люльки запас времени, который позволил бы ему обработать стахановскую пару.

И Саргылане и Феде не терпелось поскорее «перейти к делу». Но Притузов, и тут Таня его решительно поддержала, убеждал их не торопиться. Два дня красные люльки путешествовали вдоль конвейера пустыми. Саргылана нервничала и в душе упрекала Таню в излишней медлительности.

— Татьяна Петровна, — умоляюще обратилась Саргылана к директору, когда та остановилась у ее рабочего места, — долго еще нас дразнить будут?

— Береги, девка, задор, — весело ответила Таня, — скоро понадобится.

На третий день, утром перед началом смены, в пошивочном цехе состоялся короткий митинг.

— Сегодня радостный день для нашего коллектива, — сказала Таня. — Поздравляю вас, товарищи, с днем рождения веселого конвейера.

«Ну, молодец, Татьяна! — с гордостью подумал Василий — он тоже зашел взглянуть на пуск веселого конвейера. — Простая рабочая девчонка… а сейчас!..»

В стороне кучкой стояли кожевники: Ынныхаров, Сычев, Королева. Василий подошел к ним.

— Ну как, Егор Иванович, смотришь на это делю? — спросил Василий старика. — Одобряешь затею Саргыланы?

— Даже деревья бывают разной высоты, — ответил Егор Иванович, — как же не одобрить? Теперь каждый сможет работать по способности и заработать по труду.

— Тише, мужики, — остановила их Королева, — сейчас пускать будут.

Таня подошла к ленте и положила первую пару в красную люльку.

— Включайте мотор, — сказала она сменному мастеру.

И когда лента медленно поплыла вдоль конвейера, снова раздался гул приветствий, приглушавший шум заработавших машин.

Саргылана стояла у своей машины бледная и взволнованная. Таня пыталась заставить ее выступить на митинге, но Саргылана наотрез отказалась. Она ничего не сказала, но так энергично замотала головой, что Таня сразу отступилась. Поведение Саргыланы она одобрила. «Хочет делом доказать. Молодец девка! У этой раньше времени голова не закружится».

Со все нарастающим волнением ожидала Саргылана первую красную люльку. И хотя не было никаких причин сомневаться в своих силах, хотя Саргылана уже не один раз проверила себя, свой ритм работы и знала, что успеет обработать дополнительную пару, все же сознание ответственности момента заставляло ее волноваться. И только когда первая пара из красной люльки была обработана и поплыла дальше, Саргылана успокоилась.

Рядом с ней стоял Федя. Ему было еще труднее, так как его переживания и стремления не могли проявиться в четких осмысленных движениях, как у работающей Саргыланы, и он должен был переживать не только молча, но и бездействуя.

По другую сторону конвейера, против рабочего места Саргыланы, стояли Притузов и Джерготов. Притузов внешне был спокоен, и только по тому, как он временами лихорадочно потирал руки, можно было понять, что спокойствие это напускное. Он что-то пояснял Джерготову, который, не отрываясь, смотрел на вдохновенно работающую Саргылану. Иннокентий Аммосович собрался уже подойти к ней поближе, но в это время заметил стоявшего за Федей Егора Ивановича. Неизвестно, кого напомнил старик Джерготову, только, заметив его, Иннокентий Аммосович вздрогнул, резко повернулся, что-то сказал Притузову и быстро пошел из цеха. Притузов проводил его до двери и вернулся к конвейеру.

Через несколько минут седоусый браковщик с худощавым морщинистым лицом снял с ленты первую пару обуви из красной люльки. Он особенно тщательно, можно сказать, придирчиво осмотрел ее, улыбнулся и с особым удовольствием оттиснул на подошве круглое клеймо «Первый сорт».

Ни одна пара из красных люлек не осталась в этот день необработанной. Веселый конвейер уверенно вступил в жизнь.

Глава четырнадцатая

1

Народная мудрость гласит: «Нет худа без добра». И это, конечно, хорошо. Хуже, когда получается наоборот.

Совсем неожиданные трудности встали на пути веселого конвейера. И какие трудности…

— От веселого конвейера не отступайтесь, Татьяна Петровна, — настоятельно советовал Андрей во время последней беседы, накануне отъезда. — Будут, конечно, трудности. Дело новое, кто знает, где затрет…

— А почему же обязательно затрет? — возразила с улыбкой Таня.

— Не обязательно, конечно, а вполне возможно. Но вы не смущайтесь этим. Если бы это было так просто, то веселый конвейер давно уже придумали бы. Всякое новшество вводить трудно. Новое всегда рождается в борьбе со старым.