На языке эльфов

Ему плевать на написанные мной цитаты. Плевать почти на все. Он начинает презирать других и меня. За слезы, которые я лил минуты назад, за всхлипы, затрудняющие дыхание, и нервы, исцарапанные презрением к себе. За все это он сначала злится на меня, а потом – на других.

– Ненавижу!

Слово – секунда за секундой – повторяется снова и снова, пока мы спускаемся со стремянки и по запястья окунаем руки в банки с краской.

– Ненавижу!

Бьем ладонями по стене и мажем ее разводами, закрашивая слова. Подметаем поверхность, пачкаем, размазываем, мараем.

– Ненавижу!

Когда жирность слоев перестает нас удовлетворять, мы лезем в другие предварительно открытые банки, все смешиваем, портим, оставляем пятна на клеенке под ногами и пачкаем наши голые ступни. Не слышно, как шлепает, слышно, как хлюпает.

– Ненавижу!

Уже не нужна стремянка. Мы берем банку – сегодня зеленая – и опрокидываем наверх, чтобы выплеснуть масляной дугой прямо поверх грязно-красных букв.

– Ненавижу!

Она брызгается. Она стекает стеблями, оборванным дырявым забором к полу.

– Ненавижу!

К запаху мы уже давно привыкли. Хиро и Сайко привыкли тоже.

– Ненавижу!

Мы не успокоимся, пока не перемажем всю поверхность хаосом злобы, смешав пять или шесть цветов. Когда яростная воронка вязких изображений заполняет наши зрачки, начинается стадия номер три.

Ури.

Он – король, и ему плевать на всех «недалеких, приземленных, толстолобых человечков, которые ничего не видят дальше своих замкнутых мирков».

Ури говорит: «Мы не просто эльфы. Мы высшее существо. Бог, явленный в человеческой форме. Точка координат, вокруг которой вращается Вселенная. Мы знаем больше всех и видим то, к чему слепы другие. Ощущаем цвета в словах и слова в звуках. С нами говорит воздух, и показывает новости небо.

Мы – лучшее изобретение мира».

Ури говорит: «Если он – мир – врежется в нас самолетом, мы станем черным квадратом фонтана и утянем всех в свою черную дверь».

Ури как-то спросил меня: «Кто такой этот Чон Чоннэ, чтобы тебе вдруг захотелось с ним состариться?» Король сказал, что ты «всего лишь букашка».

Я потом постоянно думал – какая. Как тебе божья коровка? В ряде культур тебя считают символом удачи и запрещают убивать. К тому же божьи коровки обитают практически по всему земному шару. За исключением Антарктиды. Понимаешь?

Врач утверждает, что у Ури явные признаки мегаломании, и зовет эту стадию «бредом особого происхождения». Мой бред относят к той же категории. Грандиозно-фантастической. Ури говорит: «нам надо смеяться». Над людьми, их неверием и узким мышлением. Ха!

Ури не нравится, что некоторые люди склонны пренебрежительно относиться к ментальным заболеваниям и отпечаткам психологических травм.

– А вот психопатия – ересь! – Ури накладывает слова все еще на мелодию Саймона Пула, пачкая краской новую бутылку вина. – Все – ересь! Этот парень просто жесткий ублюдок, в игры наигрался, стрелялки всякие, вы видели, что сейчас за игры делают?

У Ури ведь тоже есть своя сцена. И свой номер. Он играет за нас и тех «недалеких людей, что не хотят ничего понимать».

– Депрессия? – Наигранно поджимает губы, орудуя штопором. – Ой, да поняли мы, ага. Обленился и разнылся, нахлебник.

Кривляться ему удается на славу. Если бы я не прятался в эпицентре автокатастрофы, непременно бы похлопал.

– Биполярное расстройство? – Ури театрально вздыхает, качая головой. – Да у кого не бывает перепадов настроения, боже мой, тоже мне диагноз! ОКР? Обсессивно-комп… что? Да дурость это, в кино насмотрелся, выеживается теперь. Глянь! Летом в перчатках. Прямо граф Помпиду. – Его величество смеется. – Тревожное расстройство? – Его величество теперь уже морщится. – Да она много фильмов насмотрелась, это все вседозволенность, интернет этот поганый, не ной и возьми себя в руки, дура!

Краткий хлопок – и бутылка открыта. Король поправляет бандану локтем – в точности, как я.