На Гемме

Мягко светили с высоты звезды, серебристый бетон скачками перемещался подо мной. Карлик двигался впереди меня, неуловимо быстро перебирая ногами. Он торопился в сторону ближайших скал, и я едва поспевал за ним. Я не знал, куда мы бежали, не знал о цели, которую преследовал мой спутник. Сладкий дурман витал в голове, обволакивал мысли, как обволакивают луну тучи.

Честное слово, я был немножечко пьян! Бетонная твердь не имела ни кочек, ни уступов и тем не менее заставляла меня то и дело спотыкался. Это не могло длиться вечно, и в конце концов я самым нелепым образом растянулся. Подняв гудящую от падения голову, не сразу сообразил, что лежу – и лежу не в самой удобной позе. Человечка впереди не было. Он исчез. А в висках и в затылке продолжало звенеть. То ли я собирался потерять сознание, то ли, напротив, приходил в себя. Звон нарастал, превращаясь в настоящее буханье колокола. Неузнающим взором я окинул равнину, рассмотрев далекий контур нашего звездолета. На таком расстоянии все выглядело абсолютно непривычно. Станция напоминала перевернутый таз, и снова на ней не горело ни единого огонька.

Что же произошло?…

Я сделал отчаянную попытку вырваться из тумана нелепостей и фантазий. По счастью, кое-что я еще помнил. Например, коридоры с оплавленными стенами, шаровую молнию, выстрелы… Но почему я здесь? В чужом скафандре, без бластера? Я куда-то бежал, вернее, меня куда-то вели… А до этого… До этого я плакал. Горько, чуть ли не навзрыд, как разобиженный ребенок. И маленький гость, едва достающий мне до пояса утешал меня, гладя по колену голубой ладошкой. Он уговаривал меня одеть скафандр, идти с ним. Как мне подумалось, на какую-то очень важную встречу. Но, должно быть, я слишком медленно шел. Я не мог угнаться за своим спутником. Потому и упал…

Опершись на руки, я приподнялся и замер. ОН вовсе не собирался меня бросать. Это был очередной из его фокусов – милых и неожиданных сюрпризов. Карлик вернулся и вернулся не один. Теперь их было много. Я видел совершенно отчетливо шесть или семь фигурок, пробирающихся между скалами. Наверное, мне надо было встать и приблизиться к ним, но что-то удерживало меня на месте, лишало сил…

А в следующую секунду со стороны серебристых, копошащихся среди скал фигурок, ударили частые вспышки. ОНИ СТРЕЛЯЛИ!

На какое-то время я попросту ослеп и, плюхнувшись на живот, тщетно жмурился и моргал. Я не удивился бы смерти, но она отчего-то не приходила. Не веря тому, что жив, я снова приподнял голову. Вспышки продолжали сверкать среди скал – зловеще и бесшумно. С остановившимся сердцем я вдруг понял, что стреляют вовсе не в меня. Стремительно обернувшись, я разглядел пламя, рвущееся паучьими всполохами вокруг корабля, вокруг станции. Махину звездолета опасно покачивало, и я рассмотрел, как, вонзаясь в бетон, выскакивают из его подкрылий дополнительные стальные опоры. Какое-то время стартовая установка сияла освещенная безжалостными вспышками, но продолжалось это не долго. На моих глазах сферическая кабина вспучилась безобразным пузырем, столб огня взметнулся вверх, разорвав ее изнутри, разметав на тысячи осколков.

Я попытался встать, но звон, поселившийся в голове, наконец-то лопнул, поглотив корабль, станцию и плящущий вокруг огонь.

* * *

Стиснув зубы, я слушал сидящего возле моей кровати доктора. Пухлые его ладони то и дело поднимались к седым вискам, легкими круговыми движениями растирали их. Похоже, док тоже чувствовал себя неважно. Говорил он путано, от нескончаемой вереницы слов у меня опять начинала кружиться голова. И все же главное я понял: военные снова сумели обойти нас, и тотчас после обстрела, учиненного карликами, оживший и исцелившийся Командор взял бразды правления в свои руки. Всем ушедшим катерам был послан приказ о возвращении, долечиванием генерала отныне занимался его собственный медперсонал.

Несчастный доктор никак не мог остановиться. Он то кипел негодованием, то начинал мямлить неразборчивое, пытаясь объяснить и оправдаться.

– Пойми, Жак, я прежде всего врач. Если больного можно поставить на ноги, я стараюсь это сделать. Кроме того, я не ожидал от них такой агрессивности. Они даже слушать меня не стали. Самым возмутительным образом настояли на сильнодействующих препаратах. Видишь ли, среди них тоже оказалась пара медиков. Словом, Командор на ногах – и он мечет громы и молнии…

– Не сокрушайся, док, – я успокаивающе похлопал его по руке. – Худшее еще впереди.

– Впереди?

– Безусловно. Стоит Билиусу и Линдоксу вернуться, как на Гемме начнется настоящее светопреставление. У него даже есть свое имя. Ты слышал когда-нибудь об операции «Циклон»?

– Не понимаю… О чем ты толкуешь?

– Неважно. Давай сменим тему. Ты говорил что-то о моих показаниях. Надеюсь, ты присутствовал при этом?

– Да, разумеется. Я отказался выходить наотрез, тем более, что их сюда набилось, как селедок в бочку. А у тебя была настоящая лихорадка…

– Но рассказывать я все-таки был в состоянии?