На 127-й странице. Часть вторая

- Ладно, а кто читает эти «vedomisti»? – спросила Тереза. Если со словом «московские» она, очевидно, разобралась, то слово «ведомости» она явно не понимала.

- «Vedomisti» - это такая деловая бумага, - подсказал я.

- А, «отчет»! Получается что-то вроде «Нью-Йорк морнинг репортс»! Биржа, торговля, деловые новости. Читают бизнесмены. Чем я же могу их заинтересовать?

- Думаю, что самим фактом того, что можно вот так просто сесть на пароход и двинутся вокруг света, - сказал я. - Торговля – это ведь движение. Пусть задумаются.

- Ваша Британия им не даст развернуться, - проявила политическую осведомленность Тереза.

- Ну, об этом пускай думают сами, - ответил я. – Вы пишите только про путешествие, и не устраиваете революций, помните?

- Помню, - сказала Тереза. – Спасибо. Вы мне помогли.

Мы снова помолчали.

- Руки прямо горят, - улыбнулась Тереза. – Хочется пойти, сесть за стол и написать что-нибудь для этих «Vedomisti».

- Я еще хочется, чтобы неприятности остались позади, - добавила девушка.

- Так и есть, - ответил я. – Жизнь - в полоску. Это была черная полоса. Теперь будет белая.

Так себе утешение, надо сказать. Любой человек может продлить смысловой ряд и предположить, что полосы чередуются. И толку то, что ты находишься в белой полосе. Впору печалиться и высматривать момент, когда на горизонте появится полоса черная. А Тереза была совсем не «любым человеком».

- Будем надеяться, что наша белая полоса продлится достаточно долго, - сказала Тереза.

Мы еще немного поговорили, договорились завтра встретиться вновь и разбежались по своим каютам.

Сцена 91

Белая полоса нас не подвела. Все пять дней путешествия до Цейлона прошли спокойно. С каждым днем мне становилось лучше. Стив Уолш не соврал. На Деклере действительно все заживало, как на собаке.

По утрам я встречался с Терезой. Я больше не фонтанировал «сказками» из будущего. Мы просто болтали. Вернее, она рассказывала о том, что ей удалось написать за прошлый день. Работоспособность и упорство Терезы поражали. Когда я сказал ей об этом, она рассмеялась:

- Так ведь больше делать нечего!?

- Книжку я взяла с собой только одну, - продолжила она. - Вы новых историй не рассказываете.

Я не хотел поднимать эту тему, поэтому невоспитанно промолчал. Но Тереза не успокоилась.

- А вы чем занимаетесь? – спросила она.

- Валяюсь в кровати, - сказал я часть правды.

В кровати я действительно валялся, но больше времени тратил на изучение своих новых способностей. Во-первых, было интересно, а, во-вторых, после таких занятий тело сильно уставало, и я мог час, а то и два лежать на кровати без движения. В мышцах была приятная слабость, а в голове - пустота.

Пустота в голове – это восхитительное чувство. В такие моменты прошлое не беспокоит, потому что усталость его стерла, настоящее – сладостно, а будущее не интересует. Ради такого состояния я и трудился большую часть дня. Карты – в начале, а потом – просто движения. Включить «сон» и двигаться: танцевальными кругами от двери до иллюминатора, затем мелкими шагами – ступня к ступне, потом гусиным шагом, потом – на коленях. Каждый день я изобретал новые движения. Вспомнил «крокодильчика» - на руках и носках, опустив тело, как можно ниже к полу. Тяжело? Тяжело, но «крокодильчик» помогал быстрее окунуться в пустоту. Труднее было другое. «Сон» позволял делать все движения быстро. Вернее, быстро-быстро. Нет, не так. Быстро-быстро-быстро. Переползая каюту «крокодильчиком», главное было не воткнуться головой в стенку каюты у иллюминатора. Но я приспособился. Нет же у пловцов проблем с бортиком бассейна при финишировании!

В один из дней, когда я лежал на кровати и наслаждался пустотой, в голову пришла мысль, что такими занятиями я могу себя угробить. Мысль была случайная, вынырнувшая откуда-то из глубин меня прежнего, но к ней стоило прислушаться. Поэтому занятия со «сном» были урезаны до двух часов. Получилось вполне «светское» расписание: утром - встреча с Терезой, потом встреча со «сном», а затем долгий процесс ничего неделания, лежа в кровати. Так что Терезе я почти не соврал.

Генрих тоже был занят делом. После знакомства с ласкарами, он целыми днями пропадал на палубе и возвращался только к вечеру, сыпал новыми словечками, то ли из морского лексикона, то ли из родного языка матросов. Я притворялся, что внимательно слушаю. Я был доволен, что Генрих занят делом и не беспокоит меня.

Так, верхом на белой полосе, мы пересекли Бенгальский залив и на пятый день достигли Цейлона.

- Коломбо! – в каюту забежал Генрих. – Мистер Деклер, мы в Коломбо. Сейчас будем отдавать якорь. – Последние слова он прокричал, уже убегая обратно на палубу.

«И зачем прибегал?»

Сцена 92

Майтрипалу Вирасингхе был главой муниципального совета Коломбо, и ему приходилось много работать. Вот и сейчас служащий совета, курирующий строительство конки, что-то ему говорил, во что вникать совсем не хотелось.

- Английский инженер очень ругался, - говорил служащий. – Камни привезли негодные, слишком мягкие. Надо другие.

- Пусть привезут еще. Тех, что твердые, - отмахнулся Майтрипалу.