На 127-й странице. Часть вторая

- Я подумал, - начал я неуверенно. – Что, возможно, вы заинтересованы продолжить свое путешествие.

Удивительно, но сразу Тереза не отказалась.

- Но…, - начала она. – Я же не просто так путешествую.

Мне показалась, что она хотела продолжить, но не закончила свою фразу «Я же не просто путешествую, как вы»

- Это задание редакции. Я пишу путевые заметки, а они публикуют, - она запнулась. – Вернее публиковали. Вы ведь, наверное, уже знаете о несчастье случившемся в моем городе.

Я кивнул.

- Мне телеграфировали, что редакция разрушена, - продолжила Тереза. – И мои заметки никому уже не нужны.

- Вы могли бы написать книгу по результатам своего путешествия.

- Наверное, могла, - ответила Тереза. – Но теперь это уже в прошлом. Редакция приняла решение, а без их содействия, как вы понимаете, я не могу продолжать путешествие.

- Если дело только в этом, то я могу помочь решить эту проблему, - сказал я.

Деньги у меня были. Только деньги у меня и оставались. Вера ушла. Дружбы с Генрихом у меня теперь не получится. И только деньги, сохраняя мне верность, продолжали лежать в моем чемодане, завернутые в старую рубашку Деклера. Если их разделить на три части: мне - на житье, Генриху – на учебу, то получится около трех тысяч долларов, которые я мог дать Терезе для продолжения ее странствий.

- Что вы имеете ввиду? – спросила Тереза.

- У меня есть деньги для путешествия, - просто сказал я. Мне надоело ходить вокруг да около. «На дворе капитализм, Тереза!» - мысленно воскликнул я. – «Пора перестать стесняться слова «деньги»!»

Но девушка думала иначе. Она покраснела и сказала:

- Мистер Деклер, если бы я не считала вас порядочным человеком, то наш разговор был бы окончен.

- Почему?

- Разве вы не понимаете, что это неприлично?!

- Нет, не понимаю, - честно признался я. – Я не сказал и не сделал ничего неприличного.

- Но…, - начала Тереза.

- Нет, подождите, - я не дал ей продолжить. – Я не собираюсь требовать ничего взамен. В чем здесь неприличность?

Возникла пауза. Краска отлила от лица Терезы.

- Я верю вам, мистер Деклер, - сказал девушка. – Но другие… другие люди могут подумать … совсем другое, – закончила она.

«Обычай – деспот средь людей,» - подумал я.

Мы помолчали.

- А если, - что «если» я не знал, но какая-то идея начала формироваться в моей голове, а я помогал ей словами. – А если…

- Скажите, мисс Одли, - задал я вопрос, который надо было задать с самого начала. – А сами вы хотели бы продолжить путешествие? Ну, если бы все приличия были бы соблюдены?

- Да, - неожиданно просто ответила Тереза.

- Тогда у меня к вам большая просьба. Дайте мне пару дней, и я найду выход, - попросил я.

- Хорошо, - согласилась Тереза.

«Как-то она немногословна,» - подумал я. – «Испугалась? Но чего?»

- Спасибо вам, - сказал я. – Сейчас мне надо в банк и на телеграф, а потом я расскажу вам, что у меня получилось. И знаете…, - я вспомнил, с каким трудом писал допотопной ручкой на ворсистой бумаге письмо этой молодой женщине. – Можно я не буду писать вам письмо, а просто постучу в дверь вашей комнаты. Вот так, – я изобразил стук. – Два коротких и один длинный. Это будет означать, что я жду вас здесь.

Удивительно, но Тереза не стала возражать против такого способа связи, но в свою очередь она задала мне другой вопрос:

- Мистер Деклер, а зачем все это нужно вам?

Тереза очень серьезно смотрела на меня и ждала ответа.

Рассказать ей, что я решил перехитрить судьбу? Судьба, прислав мне письмо Терезы, в котором та написала, что возвращается в Сан-Франциско, рассчитывала, что я просто кивну. Может быть, приду проводить свою случайную попутчицу. Помашу отплывающему пароходу. А я решил поступить по-своему. Довольно плыть по течению. Ничего хорошего мне это пока не принесло. Но я не сказал правды. Я выбрал более простой ответ.

- Я хочу, чтобы все было как раньше, - сказал я. Это тоже было правдой, хотя и не всей.

- Понимаю, - Тереза все также серьезно посмотрела на меня своими большими красивыми глазами. – Я буду вас ждать, мистер Деклер.

Сцена 52

Вернувшись в номер Тереза устало опустилась в кресло. Двери на террасу были открыты, была середина дня, но с вершины пика Виктории дул приятный свежий ветерок.

«Боже мой!» - Тереза больше не хотела врать самой себе. Скрывать свои чувства за словами «может быть», «экстравагантный, но приятный», «достойный», «как в романе». Если бы кто-нибудь ей раньше сказал, что она будет с таким тайным наслаждением смотреть на это немолодое, с морщинками у глаз и рта лицо, она бы не поверила. Да, что там не поверила, сильно обиделась бы на сказавшего такую глупость. Сейчас эти морщинки ей казались такими, такими … Там в ресторане, сидя напротив Деклера, ей остро захотелось коснуться губами этих самых морщинок, а ее сердце при этом ухнуло куда-то вниз живота.

«А этот чурбан ничего не заметил!» - подумала Тереза, но тут же отругала себя. – «Я - бесчувственная скотина. У человека трагедия, а я со своими поцелуями. Боже мой, какая я оказывается испорченная! Хуже Дженни!».