На 127-й странице. Часть 3

Наконец они пришли. Энтони остановился перед небольшим, ухоженным зданием. Еще раз о чем-то переговорил с прохожим, наверное, уточняя адрес и зашел в большую парадную дверь.

«Идти за ним?» — задала себя вопрос Тереза, но все же осталась на улице.

Она заметила среди прохожих хорошо одетого джентльмена и пошла ему навстречу.

«Спрошу у него, что это за дом,» — решила Тереза, хотя приставать на улице к незнакомому мужчине было не принято. — «Журналистка я или нет?» — подбодрила себя она.

— Извините, — сказала девушка, опешившему французу. — Я журналистка из американского журнала «Метрополитен» и ищу редакцию газеты «Парижские ведомости». Она не здесь располагается? — Тереза указала на здание, в которое только что вошел Деклер.

На лице французского джентльмена, к которому обратилась журналистка сначала проявилось удивление, потом задумчивость, а потом снова удивление.

— Нет, что вы, мадемуазель, — наконец ответил он. — Это совсем не редакция газеты. — Говоря это, мужчина почему-то ухмыльнулся.

— А что это? — спросила Тереза, прекрасно понимая, что для журналистки, ищущей редакцию газеты, этот вопрос был бы совсем неуместным.

— Это…, - замялся джентльмен. — Это заведение мадам Люси.

«Заведение мадам Люси,» — повторила про себя Тереза. — «Ах, вот что это такое!»

Кем-кем, а дурочкой она не была и понимала, что может носить такое название.

Но француз продолжил.

— Сюда приходят мужчины, чтобы… э… встретиться… э… с другими женщинами, — сказал он, а потом, словно что-то вспомнил, воскликнул. — Так вы та самая журналистка, которая едет вокруг света?!

— Да, — рассеяно ответила Тереза. Ее голова была занята другими мыслями.

— Позвольте взять у вас автограф? — засуетился мужчина.

Он похлопал себя по карманам, а потом достал из одного из них свернутую газету.

— Ну, хотя бы вот здесь, — попросил он.

В это время колокольчик двери звякнул и наружу вышел Деклер.

«Быстро это у них получается,» — машинально сказала про себя Тереза.

Энтони проскочил мимо, даже не взглянув в ее сторону. Тереза хотела снова пойти за ним, но сдержала порыв. Все, что ей было надо, она уже выяснила.

Журналистка взяла протянутую газету и спросила мужчину, который помог ей разоблачить Деклера:

— Как вас зовут?

— Франсуа Жюстен, мадемуазель.

Тереза аккуратно, насколько это было возможно на весу, и широко, на пол газеты, карандашом, который нашелся у этого мужчины, написала «мистеру Жюстену, самому лучшему знатоку Парижа» и поставила свою подпись.

Сцена 62

«Это надо обдумать. Это надо обдумать,» — повторяла Тереза про себя. Повторяла, когда искала извозчика и когда ехала на нем. Повторяла и теперь, когда сидела на стуле в своем номере, так и не сняв с головы шляпку.

Это надо было обдумать, чтобы принять решение и успокоиться. Потому что надо было идти завтракать, потом идти на вторую пресс-конференцию, на которую подтянулись газетчики, «проспавшие» ее приезд в Париж. Там надо было что-то говорить, а потом ехать на вокзал вместе с этим невозможным Деклером.

«А что тут думать?» — сказала она сама себе.

Тереза и раньше знала, что мужчины пользуются услугами продажных женщин. Продавать свое тело казалось ей чем-то грязным и невозможным. Соответственно, тот мужчина, который пользовался этим, должен был быть таким же. Чистое тянется к чистому, а грязное — к грязному, не так ли? Что же получается, что Энтони такой же грязный и ужасный, как эти продажные женщины?! Нет, это совершенно невозможно! Она знает его, как никто другой!

Тереза вспомнила, как после стычки с шотландцами Энтони раненный и беспомощный лежал в кровати, а она влажным полотенцем протирала ему лицо. Впереди их ждал неправедный суд в Сингапуре, который мог принять несправедливое решение. Энтони чувствовал себя плохо. И, скорее всего, плохо не потому что болело тело, а потому что у него было неспокойно на душе. Очевидно, чтобы забыться он и рассказывал ей свои удивительные истории. Его рассказы были полны слов, о значении которых она могла только догадываться, а сами истории были настолько необычны, что казалось пришли из другого мира. Похожего на наш, но другого.

«Получается, что Энтони пришелец из другого мира? И поэтому он пошел в публичный дом? Нет, ерунда какая-то!» — отмахнулась Тереза.

Но все же в этой мысли что-то было. Она вспомнила рассказ Энтони про алые паруса. Эта история и связанная с ней просьба почти забылись из-за нахлынувших потом событий, но Деклер тогда очень просил ее напечатать рассказанное, словно прощался. Терезе вспомнились образы из этой истории. Яркие и щемящие душу. Корабль под алыми парусами, заходящий в гавань, и юная девушка, бегущая навстречу. Нет, не мог плохой человек придумать такую историю.

«А что тут думать!» — снова сказала про себя Тереза. — «Увижу Энтони и спрошу его, что он делал в этом доме».

Она представила себя решительно подходящей к Деклеру и спрашивающей его:

— Что вы делали у продажных женщин?!

И посмотрим тогда, что он ответит?! Она будет глядеть ему прямо в глаза, и он не сможет соврать. А если соврет, то она это увидит и …