Ñ

российских конвертах напечатано: в правом верхнем углу: сначала – От кого, потом –

Откуда; в центре сначала – Кому, потом – Куда.

А «Регистрационная карта гостя» гостиницы Октябрьская в Санкт-Петербурге

составлена (в апреле 2002 г.) с учетом всех отличий английского языка и культуры: гражданство переведено как nationality, а после пункта адрес address идет город, страна city, state.

Наконец, дата. Казалось бы, что может быть формальнее даты? Здесь даже и не

слова, а заменяющие их цифры, хотя иногда название месяца пишется словом. Но и в

этом как бы «простейшем» случае межкультурная коммуникация осложнена различием

культур. Ведь в американской культуре цифра месяца пишется перед цифрой дня.

Поэтому если у вас на фотографии ваш заграничный фотоаппарат напишет что-нибудь

вроде 03.18.97. или 10.30.98, не пугайтесь: он работает нормально. Просто в первом

случае это 18 марта 1997 года, а во втором 30 октября 1998 года. Впрочем, это как раз

просто. Хуже, когда обе цифры - до двенадцати, по числу месяцев: 05.06.99 может

быть 5 июня, если это наша или европейская культура и 6 мая, если американская. Как

обычно, чужая культура вызывает недоумение и пожимание плеч. И почему они не

могут все делать, как надо, то есть по-нашему, по требованиям н а ш е й культуры?!

§ 5. Эквивалентность слов, понятий, реалий

Во всех рассмотренных выше случаях речь шла о словах, как бы полностью

эквивалентных в обоих языках. Однако, как явствует из сказанного, пресловутая

эквивалентность, да еще и полная, может существовать иногда только на уровне

реального мира. Понятия же об одних и тех же, то есть эквивалентных, предметах и

явлениях действительности в разных языках различны, потому что строятся на разных

представлениях в национально отличных сознаниях. Так же и слова живут своей разной

словесной жизнью в разных языках, имеют разную сочетаемость, разные

стилистические и социокультурные коннотации.

Cоциокультурный фактор, то есть те социокультурные структуры, которые лежат

в основе структур языковых, окончательно подрывает идею «эквивалентности» слов

разных языков, совпадающих по значению, то есть по соотнесенности с

эквивалентными предметами и явлениями окружающего мира.

Действительно, «эквивалентные» слова различны и по объему семантики ( дом

шире по значению, чем house, так как включает и home, и building, и blo c k of flats, и

condominium, и mansion), и по употреблению в речи (ср. дом в русском адресе и

отсутствие слов с данным значением в английском адресе), и по стилистическим

коннотациям (ср. зеленые глаза и green eyes), и по возможностям лексической

сочетаемости (ср. крепкий чай и strong tea). Но даже в тех редких случаях, когда все эти

собственно языковые моменты совпали в разных языках, не следует забывать о в н е я з

ы к о в ы х различиях, то есть о том, что различны как сами предметы и явления, так и

69

представления, понятия о них. Это вполне естественно и закономерно, поскольку

различны наши образы жизни, мировоззрения, привычки, традиции, те бесконечные и

разнообразные условности, которые определяют национальную культуру в широком

смысле слова. Дом и house - это разные виды жилища, имеющие разную социальную и

культурную структуру.

В этом плане большой интерес представляют билингвы, люди, имеющие два

родных языка, а также преподаватели иностранных языков и переводчики, профессионально владеющие иными языками. У билингвов одновременно

сосуществуют две языковые картины мира, у специалистов по иностранным языкам

вторичная языковая картина мира накладывается на первичную, заданную родным

языком.

Особенно любопытны свидетельства билингвов, выросших в одной культуре, но

владеющих двумя языками. Исключительно ценная информация такого рода

содержится в книге Андрея Макина «Le testament français» («Французское завещание»).

Андрей Макин, русский, родился в 1957 году в Красноярске, учился в

Московском университете, эмигрировал в 1987 году во Францию, где начал писать

романы. Его четвертая книга «Французское завещание», вышедшая в 1995 году, впервые в истории французской литературы получила одновременно высшую

литературную премию Гонкуров и премию Медичи. Все романы Макина написаны по-

французски. Он с детства знал два языка в качестве родных: русский и от бабушки-

француженки - французский.

В автобиографическом романе «Французское завещание» он пишет, что

французский язык воспринимался им не как иностранный, а как некий семейный язык, код, отличавший их семью от других русских семей. Эта ситуация идеально