Мысли широко

Где Дэвид черпал мужество, я не знаю. Но он никогда не переставал верить в свое выздоровление. Его уверенность и нас двигала вперед. Мы знали, что не имели права сдаваться, пока Дэвид продолжает бороться. Он находился в больнице четыре месяца. Счастлив вам со-общить, что он не только может глотать, но сейчас уже ходит. Рыхлость и раздутость его тела, которые были вызваны химиотерапией, прошли. Он говорит твердым голосом. И в це-лом дела его идут неплохо. - Я не собираюсь сдаваться, — несколько раз повторял он. И я знаю - так оно и есть. История Дэвида Трутмана подтверждает мое жизненное убеждение: мыслить широко и делать как можно лучше. Пока человек имеет надежду жить полноценной жизнью, но теряет силы, стоит делать все возможное, чтобы помочь ему. В подобных случаях я верю, что риск будет оправдан, даже если это очень опасно. В конце концов, я напоминаю себе альтернативу: длительное истощение и в итоге — смерть. Конечно, в случае с Дэвидом было бы легче признать поражение, но я не мог отступить. Не мог этого сделать и его терапевт, и второй нейрохирург. — Мы обязаны попытаться, — сказал один из нас. И это предложение выразило наши общие чувства. Когда Дэвид поступил в клинику Хопкинса, он умирал. По-мочь ему было делом чести. Пока остается надежда, пусть даже самая маленькая, тогда-то (я в это верю) мы должны рискнуть и сделать все, что в наших силах, чтобы вернуть человека к полноценной жизни.

*

Третья история — о девочке по имени Амбер Кайл. Я хочу рассказать эту историю подробнее. Мне позвонили летом 1986 года. «Бен, — сказал Фил Гольдштейн, акушер из Балтимора, — мне очень нужен твой совет в одном деле. Мы наблюдаем пациентку, которая ждет девочек-близнецов. Ультра-

звуковое обследование показало, что у одной из них быстро увеличивается голова. Гидроцефалия». По словам Фила Гольдштейна, голова расширялась так стремительно, что он и его коллеги боялись преждевременных ро-дов раньше, чем малышки будут способны существовать вне утробы. «Что бы ты предложил? — спросил он. — Вмешать-ся?» «Да, — ответил я, — это единственная возможность пред-отвратить преждевременные роды. Нужно сделать операцию по облегчению состояния гидроцефалии, пока малышки еще в матке». Трудность заключалась в том, что никто прежде не делал таких операций. Но я верил, что она возможна. И Фил со мной согласился. Чтобы получить больше информации, мы поговорили с еще одним нейрохирургом, Робертом Броднером, который тогда практиковал во Флориде. Мы с Филом знали, что Броднер проводил исследования в этой области, когда жил в Филадельфии. Он изобрел особый тип шунта, который вживлял в ягнят и других животных, когда они находились в материн-ской утробе. Хотя это успешно работало, он еще никогда не применял этот метод на людях. Мы с Филом Гольдштейном полетели во Флориду и встретились с Бобом Броднером. Вместе мы разработали технологию, которую собирались испытать. Сначала я подумывал сделать это у себя в клинике Хопкинса. Однако, поскольку такая операция все-таки считалась экспериментальной, нам бы пришлось долго ждать разрешения. Времени на это у нас в данном случае не было. К счастью, сам Фил уже некоторое время работал с комитетом по этике, еще с одним комитетом на Синайском полуострове и с больницей в Балтиморе. — Мы можем сделать это? — спросил я. — Почему нет? — ответил Фил. — Уже все решено. Проведение операции в Израиле означало, что мне необходимо специальное разрешение на одну операцию и чтобы клиника Хопкинса меня подстраховала. Я поговорил с Доном