Мысли широко

зоне для дополнительного обучения на нейроваскулярного специалиста. Он позвонил из Аризоны, и мы с ним разгова-ривали о материале, который публиковали в соавторстве. Ему были необходимы еще некоторые детали, прежде чем работа примет свой окончательный вид. Два дня спустя меня вызвали в офис Дона Лонга. Он закрыл дверь, когда я вошел. — Садись, Бен, — сказал он. По выражению его лица, несмотря на то, что он старался не показывать эмоций, я понял, что что-то не в порядке. Его под-бородок слегка задрожал, прежде чем он сказал: — Бен, у меня плохие новости. Помню, как я не мигая смотрел на него, а в голове проноси-лись сотни разных вариантов. — Арт Уонг, — сказал Дон мягко. Имя, казалось, повисло в воздухе, прежде чем он добавил: — Он утонул вчера. — Арт? Этого не может быть. Он отличный пловец! — я не хотел этому верить. Хотя какая-то часть меня знала, что Дон говорит правду, я не хотел это принимать. Только не Арт Уонг, этот сердечный и талантливый человек! - Здесь, должно быть, какая-то ошибка. — Никакой

ошибки, Бен, — сказал он. Дону сообщил один из наших стажеров, также проводивших летние исследования в Барроу. Я тут же позвонил доктору Шпитцлеру, главе нейрохирургического отделения в Барроу. — Только что узнал об Арте Уонге. Это не может быть правдой… — Боюсь, что так и есть, — сказал он. Шпитцлер продолжал что-то говорить, но я не мог воспринимать дальнейшую информацию. «Только не Арт Уонг, - продолжал думать я, — этот чудесный и счастливый человек». Прежде чем повесить трубку, Шпитцлер посоветовал позвонить шерифу и спросить его о подробностях. Я записал номер и поблагодарил. Все еще оцепеневший, я долго смотрел на

телефон. Я хотел знать, что произошло, но звонить не хотел. Узнать, что именно случилось, означало признать смерть мо-его друга. Но все-таки я позвонил шерифу. — Единственное, что мы знаем, — сказал он, — мистер Уонг плавал и… — Но он был отличным пловцом, мне это известно… — Да, но, очевидно, у него не было опыта правильно выби-раться из воронки. Он объяснил, что когда человека затягивает воронка, не следует с ней бороться. — Смысл в том, чтобы задержать дыхание как можно доль-ше, и она выбросит вас куда-нибудь. — Он добавил еще несколько подробностей и сказал: — Во всяком случае, мы дума-ем, это произошло так. Перед тем как повесить трубку, он выразил соболезнование. «Это просто не может быть правдой», — говорил я, сидя у себя в офисе. И все-таки знал, что это правда, и мне нужно было принять действительность. Иногда я слышал, как люди говорят: «У меня земля уходит из-под ног». Я чувствовал себя именно так и не переставая тихо спрашивал: «Боже, как это может быть? Почему такое случается?» Мне необходимо было побыть одному, чтобы поговорить с Богом об Арте и о том, что я чувствую. «Господь, Арт был лучшим во всем. Какая это огромная по-теря для всех! Какая огромная утрата для всего мира! Просто глупый несчастный случай. Как такое может быть?» У меня ушло время на борьбу с неверием. По мере того, как я начал принимать действительность, оцепенение превратилось в боль, глубокую и мучительную. Я не мог подобрать слова, что-бы описать ее. Я не знал, что можно мучиться так безутешно. В отделении все уже знали. Арт был дорог нам всем. Мы были очень заняты, но потребовалось какое-то время, чтобы поговорить об Арте.

«Помнишь, когда?..» Я услышал эти слова по меньшей мере раз десять. В тех или иных выражениях каждый из нас упомянул, каким чудесным парнем был Арт. Те, кто работал с Артом, были так подавлены горем, что отменили все операции, кроме срочных. Это был единственный раз, когда я не смог остаться профессионалом. Боль была слишком глубокой. Редкая душа. — Он теперь часть красоты, которую когда-то соделал прекрасной12. Третьей была потеря близкого друга по имени Эл Джонсон. Я говорил с ним по телефону вечером, накануне его смерти. Эл, чернокожий предприниматель, был полон жизни. Это был человек фонтанирующий идеями и энергией — в то время он готовился торговать арахисовым мороженым. Я исполнял роль консультанта-диетолога, помогая ему создать вкусный продукт и полезное лакомство. На следующий день Эл Джонсон вместе с женой и сыном по-гибли в автокатастрофе. «Какая утрата!» — сказал я Канди. Слово «утрата» выражает кроме всего прочего глубокую боль, которую я испытывал. Потеря для меня. Да. Но и потеря для мира, потому что эта семья так много могла предложить ему. Она и предлагала — самих себя, без меры, до самой своей смерти. У малышки Дженифер не было возможности жить нормаль-ной жизнью, и я скорбел об этой утрате. Что же касается Арта и Эла, эти жизнелюбивые люди отдавали себя другим людям и доводили до совершенства все, за что брались. Жизнь — это всегда череда расставаний. Чарльз Диккенс «Большие ожидания». 12 Перси Биши Шелли . «Адонис». Перси Биши Шелли — один из величайших английских поэтов XIX в. Утонул в Средиземном море.

ГЛАВА 6. СОЗИДАЮЩИЕ ДЛЯ ВЕЧНОСТИ