Мысли широко

вымещают свой гнев, потому что, если что-то идет не так, регистратор — единственный человек, до которого они могут добраться. Джорджия умеет погасить их враждебность, не принимать их гнев лично и не напрягаться, пытаясь защитить лечебное учреждение. «Джорджия, — сказал я ей однажды, — если ты когда-ни- будь уйдешь от нас, ума не приложу, что мы будем делать». Она просияла, — но, надо сказать, она всегда сияет: «Я обещаю остаться здесь навсегда». Надеюсь, это правда. До нее никто не задерживался в реги-стратуре дольше, чем на год. Джорджия, которая мыслит ши-роко, каждый день отдает самое лучшее людям, и результаты очевидны. Один из моих важнейших секретов успеха заключается в том, что за мной стоят самые лучшие люди. Это личности, на которых не указывают, их не осыпают благодарностями, они почти никогда не бывают центром внимания, но благодаря их усилиям каждый день в больнице проходит гладко. Это не-заменимые сотрудники, отдача которых максимальна — она превышает и зарплату, и любые премии. Могу только сказать, что эти невоспетые герои и героини проявляют посвящен-ность, которая простирается далеко за пределы их должност-ных инструкций. Пэт Брадерс начинала в должности моего секретаря, но с тех пор она выросла до старшего администратора, и мы приняли другого секретаря, Хуаниту Фостер. Я впервые встретил Пэт, когда был ассистентом. Она работала секретарем доктора Эпштейна, возглавлявшего в то время детское нейрохирургическое отделение. Почти с самой первой минуты, как мне представили Пэт, я обратил внимание на ее работоспособность. Ей тогда было около двадцати пяти. Ро-стом она около 175 сантиметров, с короткими волосами; она выглядит и движется, как Грейс Джоунс. У Пэт выдающаяся

способность выполнять любое порученное задание, не взирая ни на какие препятствия, которые ей встретятся. Пэт была настолько необыкновенной, что я не мог ее не за-метить. Особенно когда сам стал остро нуждаться в хорошем секретаре. С тех пор как я стал работать в больнице, у меня сменилось много секретарей. Прослышав, что доктор Эпштейн уходит, я бегом пустился к Пэт. Она подтвердила дошедшие до меня слухи, и я сказал: — Пэт, когда доктор Эпштейн уйдет, я хочу, чтобы вы пере-велись ко мне. Пожалуйста. Я уже настроился умолять ее. Она удивилась: — Но у вас уже есть секретарь! — Нет, — сказал я, не желая плохо отзываться о моей се-кретарше, но давая понять Пэт, как срочно мне нужна ее по-мощь. — Пэт, у меня сейчас есть человек, но я не в восторге от того, как она работает. Не знаю, как мы ее сможем уволить, но мне нужны вы. Мне нужны ваши особые способности. Вы переведетесь к нам? — Хорошо, — сказала она. — Посмотрим, что мы сможем сделать. Я покинул ее кабинет в приподнятом настроении. Она была именно тем помощником, который мне необходим, потому что я намеревался сосредоточиться на собственной работе. Между тем мне было нужно что-то делать с прежним секретарем, которая не могла справляться с работой, да еще и мно-го пила. Я никому не говорил об этом, но знал: надо что-то менять. «Что мне делать? Женщина по-настоящему нуждалась в по-мощи. Увольнение может стать еще одной катастрофой в ее жизни. Но я не могу терпеть подобную безграмотность и не-умение работать, — думал я. — В то же время у меня мягкое сердце. Мне всегда больно, когда я вынужден сделать что-то неприятное, даже если это очень необходимо. И особенно трудно для меня уволить кого-либо». Я был сам не свой и не знал, как правильно поступить.