Мысли широко

Я смотрел на него, не хотел верить его словам. — Послушайте, мистер Доукс, разрешите мне попытаться. Может быть, я смогу делать и то, и другое — упорно учиться и так же усердно репетировать. Он ответил очень мудро: — Нет, Бен, в этом лагере серьезная программа. Она отнимет все твое время и все твои силы. Тебе придется сделать выбор в пользу чего-то одного. Я думаю, что твоя карьера связана с наукой или медициной и что тебе действительно следует заниматься именно этим, вместо того чтобы сосредотачиваться на музыке. — Спасибо, мистер Доукс. Уверен, что вы правы, — сказал я, стирая разочарование с лица. Я очень хотел получить эту путевку. Но был вынужден признать, что он прав. Неизбежно приближался час, когда пришлось бы выбирать. И мистер Доукс помог мне сделать этот выбор. Разочарование уступило место искреннему счастью: мой учитель, он думает обо мне, моя судьба ему небезразлична. Он заинтересован во мне и ему важно, что будет со мной проис-ходить. Я был совершенно наивен, мне было только шестнадцать, и не думаю, что понял и оценил, насколько бескорыстно поступил мистер Доукс. Кроме мамы, никто не был более заинтересован во мне, чем в своих личных успехах. До сего дня я благодарен этому бескорыстному человеку с огромным сердцем за то, что он сказал мне «нет», несмотря на то, что он сам не получил признания за подготовку учеников. В Йельском университете у меня подобных наставников не было. Среди десяти тысяч одаренных студентов было нелегко оставаться па плаву. Во время моей учебы в Йеле, особенно в первый год„ церковь давала мне то укрепляющее влияние, в котором я так нуждался. Каждую неделю я посещал церковь адвентистов седьмого дня «Гора Сион». Впервые я жил вдали от дома и нашел настоящих братьев и сестер в этом собрании

внимательных и заботливых христиан. Почти каждую субботу после служения меня и моего товарища по комнате Лэрри Хар-риса непременно приглашали на обед. И я чувствовал, словно вдали от дома у меня есть семья. Это было очень важно. Я начал петь в церковном хоре. Репетиции проходили вече-рами по пятницам. Я с большой радостью туда ходил. Никогда раньше у меня не было опыта подобных братских отношений и такого чувства товарищества. Мы шутили, подбадривали друг друга, когда пародировали популярных певцов. Кто-ни- будь притворялся, что он — Карузо, или кто-то другой смешил нас, затянув фальцетом. Но сколько бы мы ни веселились, мы и работали, потому что Обри Томпкинс, наш регент, обожал утонченную музыку. Он постоянно заставлял нас разучивать трудные, но прекрасные хоралы, которые любил сам. Принимая в хор непрофессионалов и работая с ними, он не только прививал любовь к высокой музыке, но и учил ее исполнять. Обри Томпкинс занял важное место в моей жизни. Он практически заменил мне отца, наставника и учителя духовных ценностей. И что более важно, он очень доверял мне. Ни у меня, ни у моего товарища не было машины. Обри возил нас на репетиции хора и обратно. Нередко, когда все расходились, Обри садился за фортепиано или орган и играл только для нас с Лэрри. Мы подпевали. Мы ничего не планировали заранее, но одно только чувство, что мы ему дороги и он готов провести с нами еще немного времени, имело для нас огромное значение. Иногда приятная пожилая леди по имени Лавина Харрис (все обращались к ней «сестра Харрис») задерживалась и играла для нас на фортепиано. Было очень забавно и здорово слушать эту милую женщину. Даже когда она исполняла классические пьесы, она умудрялась добавлять туда немного «джаза-бибоп». Я не помню случая, чтобы мы сразу отправились домой. Ча-сто мы шли к Обри и слушали его новые записи, и у него были для нас мороженое и торт.

Я включил Обри Томпкинса в число моих наставников, по-тому что он был заинтересован во мне и всегда был готов выслушать меня. Хотя он преданно любил музыку, но люди были для него намного важнее. Эти первые наставники в моей жизни — четверо мужчин, четверо учителей — повлияли на само направление моей судьбы. Как я сказал в начале главы, ни один человек не создает себя сам. Сегодня я — немного мистер Джайк и мистер Мак-Коттер, немного мистер Доукс и мистер Томпкинс. Это те люди, которых Бог послал в мою жизнь, люди, которые отдали мне самое лучшее и научили меня делать то же самое.

ГЛАВА 4. НАСТАВНИКИ В МЕДИЦИНЕ