Мысли

Я надеюсь, что Вы понимаете, что все сие не есть попытка доказать несомненную гениальность моих опытов над Хиндемитом (хотя и это присутствует). Вот, пожалуй, и все. Мой пламенный привет.

Жду ответа как соловей лета.

Д’Пригов.

Ры Никонова — Д. А. Пригову

Дмитрий Александрович, здравствуйте

Спасибо за соловья, он прилетел вовремя.

Жаль, что мы не были на Вашем чтении, мы были бы корифеями неадекватного восприятия, и дело бы не кончилось столь мирно, хотя с манекенами, боюсь, и мы бы не справились. Манекенность — основа существования, особенно на П. Лаврова[117].

Разумеется, многое в Вашем творчестве мы воспринимаем неправильно, ибо сознательно обходим истину стороной (не наступать же на нее, такую большую и светлую).

Зато нас вместе с нашим транспонированием все воспринимают совершенно правильно, ибо всегда и у всех находится в самом отдаленном прошлом что-нибудь странспонированное, а то и ирфаерированное. Я уж боюсь и сообщать свою очередную идею фикс тому же Эрлю, через неделю-другую он непременно отроет в своем творчестве те же позывы.

Впрочем, хорошие идеи действительно приходят в несколько голов одновременно, что только говорит о силе идей и слабости голов. Я недавно придумала отличную форму кинетической вероятностной книги, интегрирующей все мои живописные и цветовые идеи в области литературы, — калейдоскоп (предварительно подготовленный, конечно, то есть на камнях вначале начертаны минимальные или монистичные стихи, а уж потом уложены в эту «книгу»), и вот дней через 10 получаю письмо от Констриктора с кучей его идей, среди которых вскользь упомянута и эта или почти эта[118]. В искусстве стало тесно, как в науке. Вопросы приоритета, то есть скорости, стали даже важнее самой проблемы. Ну да бог с ним. Меня это не огорчает, а радует. В условиях конкуренции только и повышается качество.

По поводу Ваших «хиндемитовских» возражений.

Вы, как всегда, правы. Мы, как всегда, недопонимаем. Вы действительно правы, когда клянетесь в своей невинности по отношению к несчастному адыгейцу. У Вас и мысли не было унизить себя до соавторства с чем-либо предыдущим, Вы завоеватель, и любой предыдущий автор для Вас металлолом, это мне и без объяснений понятно. Но, увы, будет ли это понятно непредвзятому читателю, которому наплевать на обоих авторов, как на первого, так и на второго (я думаю, и на 10-го), и который смотрит только на результат, составленный, хоть умри, из двух компонентов: Ваших и его. Читателю наплевать, чем Вы руководствовались — светлыми или темными намерениями, игнорировали или обожали, он видит, что пирог двухслойный. Г-н Металлолом тоже автор, увы. В Хаосе, который Вы почитаете незанятым, тоже есть конструкция, для меня это очевидно. Я очень осторожна. Я считаю соавторами всех, даже белую бумагу. Учитывая предыдущее, я, конечно, ограничиваю себя по сравнению с Вами, то есть все идет по Гегелю. Осознавая уже поставленные ступени, я становлюсь на величину выше и начинаю уже с нее, начинать каждый раз сначала считаю глупым и неуместным при построении ВТОРОГО ЭТАЖА (а иначе зачем подходить к чужому построенному этажу, свободная земля еще, слава богу, есть). Вы же абсолютно свободны в своем подходе, чужую работу Вы считаете несуществующей, закрываете на нее глаза, то есть делаете вид, что ее якобы не было, и воспринимаете построенный этаж как некий природный холм.

Ваше право. Кто ж у Вас отбирает Ваши права. Тем более, что Вы ими неплохо пользуетесь. Но будет ли читатель, подобно Вам, закрывать глаза на построенное и делать вид, что хетагуровских текстов нет (когда они есть в Ваших стихах), и считать, что первый этаж из земли, а не из кирпичей? Я в этом сомневаюсь. Образованный человек, знакомый с опусом Хиндемита и с его творчеством, глядя на Ваши ирфаеры (такие, кстати, разные по ПРИНЦИПАМ ПОДХОДА), вздохнет дважды. Первый раз — с восхищением, второй — с сожалением. Ваш принцип «случайной металлоломности» не годится для ирфаеризма. Это принцип первого этажа культуры, культуры до-ирфаерической. Таково мое глубокое убеждение.

Так приятно заблуждаться, Дмитрий Александрович, но если Вы меня выведете из этого темного леса, я, возможно, буду и рада. Привет Андрею Дмитриевичу.

Ры

Вопросы Андрею Монастырскому [119] 1986

Ув. Андрей Викторович!

Зная, что всякий осмысленно поставленный вопрос (со времен греков и раньше) несет в себе имплицитно упрятанный единственный ответ (к чему я, в противоречие утверждаемой мной закономерности, вовсе не пытаюсь стремиться), но задавать бессмысленные вопросы (если, конечно, неподозреваемы всяким, к примеру, моим, несовершенным и амбициозным рассудком, они не возникают сами в виде вопросов осмысленных), что нарушило бы первоначальную мою интенцию самого артикулирования проблем культуры, понимаемой как поле если не общезначимых, то хотя бы переводимых значений, на чем и стою, задавая Вам вопросы.