Мысли

Книга, собственно, находится на пересечении, динамически мерцающем соединении этих типов запечатления культурного существования человека, каждый из которых, обособясь, имеет своим пределом (либо же, наоборот, — во временной и логической последовательности — исходной точкой) медитативную практику. В художественно-метафорическом же объявлении манипулятивный процесс может быть сведен к перебиранию, например, камушков, говешек, головешек, предметов быта и пр. Визуальный — к любому моменту созерцания материального объекта. Текстуальный — к молчанию. В данном случае я не рассматриваю мимезисный способ существования книги-текста, когда он подключается к питательной системе человеческих эмоций и переживаний, становясь элементом психосферы, предоставляя, в свою очередь, огромные возможности для невероятных игровых провокаций. Такие же возможности предоставляют также и уложенные в книге тексты мифологического и магического круга, для которых книжное оформление является все же случайным, их истинное существование, представляется, все же в пределах устной практики. Также я не говорю о виртуальном существовании звуковой, произносительной стороны текста в его материальной записи, самостоятельно формализующейся, например, в нотной записи. Я не говорю об этих сторонах и способах существования книги, так как они не были предметом моего специального художественного внимания при работе над визуальными и манипулятивными книгами, вполне, впрочем, принимаемых во внимание в моей иной практике.

При соединении на пространстве книги все три вышеупомянутых сепаратных процесса начинают нагружать друг друга взаимным содержанием, когда текст, материализующийся в графическом закреплении, в своем развертывании служит побудительной причиной перелистывания. Перелистывание же наполняется интригой вступления в неведомое. Визуальное же в манипулятивном перелистывании обретает черты развивающегося сюжета, комикса, например.

Известны также феномены, возникающие на пересечении только двух осей (назовем их «книгоиды»): иероглифы и визуальные тексты на пересечении визуального и текстового; альбомы — на пересечении визуального и манипулятивного; на пересечении текстового и манипулятивного — четки, например.

Работать с книгой можно, как с неким нерасчленимым единством, так и усугубляя каждую из этих трех осей в их отдельности либо в различных их сочетаниях (в смысле интенсивности присутствия каждой). Врисовывая или вписывая в готовые, изданные полиграфическим путем, книги (ready-made), мы предполагаем и, соответственно, открываем существование неких скрытых, живущих внутри, в метакнижном пространстве, миров, способных быть выявленными в пределах именно данной книги, миров как бы трансцендентно-имманентных ей.

Книга также может быть вовлечена и в более крупные системы изобразительной, театральной и музыкальной деятельности. В этом случае предметом будет определение ее, книги, идентичности (в некоторых случаях — самоидентификация книги, как субъекта действия), либо возможность метафорически-символического покрытия ею внешних ситуаций.

Вот, собственно, и все отговорки, чтобы книгу не читать, но просто признать ее существование.

Счет в гамбургском банке [93] 1997

Что я, собственно, хочу сказать? Я, собственно, ничего не хочу сказать.