Мыши

Никто не видел, как Птицынский компьютер снова ожил. Сами по себе закрылись все программы, а затем на потемневшем экране засветилась ерническая надпись:

ТЕПЕРЬ ПИТАНИЕ ВАШЕГО КОМПЬЮТЕРА МОЖНО ОТКЛЮЧИТЬ НАВСЕГДА

В течение двух недель похожие случаи произошли еще на дюжине предприятий и в ряде научных институтов, секретных и несекретных. Таинственным образом исчезали чертежи и дискеты с информацией, многие – технического свойства. Даже можно сказать – военно-технического.

Некоторые из этих происшествий попали в серьезные газеты, где о них прочитал Комов.

"Теперь у них есть всё!"

18.

Алексей Комов пробежал глазами подготовленную специально для него очередную сводку случаев нетипичных-необычных, курьезных и просто дурацких. Обо всех их он просил его извещать. Даже о самых раздражающе-нелепых.

Нынешний список, как всегда, был коротким: инвалид избил костылем наряд милиции… не то… подросток украл у тетки 250 тысяч и раздал нищим… не то… в ритуальном бассейне синагоги евреи-ортодоксы чуть не утопили хасида… всё не то!

После разговора на свалке с гражданином Петросорокиным Комову постоянно мерещилось, как вырастает над миром мрачная невидимая тень профессора Цаплина. Все остальные происшествия казались теперь мизерными пустяками. Даже взбудоражившая управление новость об обнаруженных на рынке пельменях с человеческим мясом была им воспринята на фоне надвигающегося армагеддона просто как случай мелкого хулиганства.

Всё-таки Алексей выкроил полдня из жизни и отправился поддержать знакомство с той светленькой, которая сообщила о пожаре на АЗС. В любом деле человеческий фактор – главный, это доказали еще большевики. Недаром так серьезно и самозабвенно этим фактором занимались.

На рабочем месте Лидии Матвеевой не оказалось.

– Курит на лестнице,-сообщили ему.

"А вот Лиза не курит!"-гордо подумал Комов, будто в том была его заслуга.

На лестничной площадке возле ящика с надписью "На питание для Рекса" (о, милицейская бедность!) пускали дым ртами и носами четыре фигуры: три женские и одна мужская. Комов увидел светлые волосы и догадался, что это нужная ему Матвеева. И форма ей к лицу! – отметил он.

Представитель мужского племени бодро тараторил, возбужденный нехитрым процессом генерирования смеха у симпатичных сослуживиц. Впрочем, по молодости лет это увлечение ему можно было простить.

"Остряк гаремный!"-тем не менее неприязненно подумал Комов.

Одна из курильщиц отделилась от компании и через стеклянные двери вышла навстречу Алексею.

– Простите, это не Лидия Матвеева там стоит?-спросил он.

– Да. А вы кто?

– Следователь Комов, Алексей Петрович.

– Уже и покурить не дадут, совсем работой достали!-сказала милицейская девушка и пошла дальше, вовсю эксплуатируя узкий крой форменной юбки, а Комов вторгся на курительную территорию.

– …у них такая страсть – Бразилия отдыхает!..-услышал он конец фразы, сказанной перед его появлением, и радостно воскликнул, глядя на светленькую:

– Иду мимо – гляжу: уж не Лидия ли здесь стоит?

– Да, я здесь стою,-подтвердила темненьквая.

Комову показалось, что слова, которые он собирался произнести дальше, превратились в глину и законопатили ему горло.

– Вот я и говорю,-сказал он после секундной заминки, снова обращаясь к светленькой,-уж не Лидия ли это тут стоит? А это и впрямь она!-с радостным торжеством повернулся он к темненькой.

– А я подумала было, что вы меня не узнали, Алекесей Петрович,-сказала та, оттаяв.

– У меня не такая большая картотека, чтобы вас не узнать,-галантно сказал Комов, и темненькая окончательно развеселилась, а светленькая кисло улыбнулась.

– Познакомьтесь: Алексей, лучший в мире сыщик после Шерлока Холмса,-представила Комова остальным Лидия Матвеева.

– Ну, вовсе даже не лучший… разве только на своем этаже,-стесняясь, сказал Комов.

– Вы случайно не философ?-неожиданно спросил остряк.

– К сожалению, нет,-растерялся Комов.-А что?

– Жаль. А то здесь у нас в основном прекрасный пол работает. Женщинам, знаете ли, всегда некогда, а философия требует созерцательности и обобщения. Поэтому нет великих женщин-философов… Но чем-то вы увлекаетесь? Кроме распутывания преступлений, разумеется. Рыбалкой, преферансом?

– Музыкой,-честно сказал Комов.

– О! Великолепно! Кстати, вы не находите, что если к знаку доллара прибавить еще одну струну, то получится лира?

– Не нахожу,-мрачно сказал Алексей, соображая, как бы отделаться от смертельно больного остроумием молодого человека. Лучше всего какое-нибудь волшебное заклинание, чтобы тот внезапно исчез: "пшшш!" – и только легкий дымок, пахнущий грязными носками.

– Значит, вы романтик?

– Романтик,-вызывающе подтвердил Комов.

Ключевое слово было произнесено, и остряк тут же снова включился: