Мышеловка святого Иосифа. Как средневековый образ говорит со зрителем

^{242 Матфре Эрменго. Бревиарий любви. Южная Франция, ок. 1330–1340 гг. Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Français 857. Fol. 197.}

Дьявол вручает кокетке зеркало. В ее левой руке гребень для волос.

^{243 Иероним Босх. Фрагмент панели «Семь смертных грехов», ок. 1500–1510 гг. Madrid. Museo del Prado. № P002822.}

Гордыня: женщина глядит в зеркало, которое ей подставляет демон с точно таким же чепцом на голове.

В церковной проповеди главная жертва зеркала, которая не может оторвать от него, т. е. от самой себя, взор — это женщина. В XVI в. амьенский каноник Жан де Кор порицал кокеток, которые даже в храме не расстаются с зеркалом: «О, Боже! Увы! Увы! В сколь злосчастное время мы живем, что вынуждены созерцать такую испорченность, такой разврат, что предстают перед нашими взорами, ведь развращенность доходит до того, что некоторые даже в церковь ходят с нечистыми зеркалами, болтающимися на поясе!»[280]

^{244 Ганс Мемлинг. Одна из панелей Триптиха грехов и спасения, ок. 1485 г. Strasbourg. Musée des Beaux Arts.}

Тщеславие (Vanitas) или Распутство (Luxuria).

Хотя в позднесредневековом и ренессансном искусстве можно найти и мужчин, «потомков» Нарцисса, любующихся своим отражением, антизеркальный дискурс служил, прежде всего, критике женских пороков. Еще в Античности зеркало фигурировало среди атрибутов богини любви, которую греки называли Афродитой, а римляне — Венерой[281] [246].

^{245 Гравюра Питера ван дер Хейдена на основе рисунка Питера Брейгеля Старшего, 1558 г. Amsterdam. Rijksmuseum. №RP-P-1887-A-12306.}

Дама, символизирующая гордыню (Superbia), смотрится в зеркало — также, как демон в доспехах и с павлиньим хвостом, который красуется перед большим плоским зеркалом слева снизу.

Христиане отвергли почитание греко-римских богов как культ пустоты и поклонение дьяволу, но сохранили интерес к античной мифологии, которую можно было перетолковать на аллегорический и нравоучительный лад. Потому в Средние века Венера превратилась в олицетворение плотских страстей, греховной чувственности, не направленной на продолжение рода, суетной заботы о красоте и в целом тщеславия. Некоторые богословы и философы, как Бернард Сильвестр и Алан Лилльский в XII в., видели в Венере воплощение двух смежных, но принципиально различных принципов и толковали этот образ одновременно in bоnо и in malo. Одна, великая (magna), Венера олицетворяла стремление к продолжению рода, божественный принцип гармонии, управляющий живыми существами, звездами и элементами, из которых состоит материальный мир. Другая, бесстыдная (impudica), Венера толкала людей на блуд и все мыслимые грехи плоти, а зеркало напоминало о ее тщеславии и стремлении соблазнять[282]. Помимо Венеры, с зеркалом с XIII в. часто представляли персонификацию Распутства (Luxuria) — голую, полураздетую или разодетую в пух и прах девицу [247]. Чаще всего у нее непристойно распущены волосы, и она их расчесывает или держит в руках гребень — еще один суетный инструмент прихорашивания.

^{246 Матфре Эрменго. Бревиарий любви. Южная Франция, первая четверть XIV в. London. British Library. Ms. Royal 19 СI. Fol. 41v.}

Богиня любви Венера держит в руках зеркало, на котором не видно отражения, но написано ее имя — Venus. Такие отражения-тексты встречаются в средневековом искусстве. Например, рядом с аллегорической фигурой Нгубины могут висеть зеркала со словами «длина» и «ширина».

^{247 Часослов Дюнуа. Париж, ок. 1440–1450 гг. London. British Library. Ms. Yates 3. Fol. 172v.}

Персонификация распутства (Luxure). Роскошно одетая дама, сидя верхом на козле (этот зверь еще с Античности ассоциировался с похотью), любуется своей красотой в зеркале.