Мышеловка святого Иосифа. Как средневековый образ говорит со зрителем

В священной истории одни события (например, спасение пророка Ионы из чрева кита) выступали как указание на другие события (восстание Христа из мертвых), которые должны были совершиться в будущем. В церковной проповеди священная история представала не только как источник религиозных истин и мерило нравственности, но и как своего рода матрица, позволявшая прочитать подлинный смысл любых событий. Это было прошлое, которое не уходило в прошлое, а продолжало жить в настоящем. Кромe того, его можно было осознанно актуализировать во время молитвенной медитации, представляя себя свидетелем евангельских событий. Эта практика получила особое значение в Позднее Средневековье с его пламенным культом Страстей. Например, немецкий доминиканец, а потом картузианец Лудольф Саксонский в «Житии Христа» (ок. 1370 г.) призывал верующих, чтобы полнее самоидентифицироваться со страдающим Спасителем и разжечь в себе благочестие, вообразить, что Христа хватают, бичуют и распинают прямо у них на глазах. Они должны были максимально подробно визуализировать евангельские события, эмоционально перенестись в них и ощутить тяжесть мук, которые добровольно принял Христос, чтобы открыть им дорогу к спасению[220].

^{204 Израэль ван Мекенем. Юдифь с головой Олоферна, ок. 1485–1495 гг. Amsterdam. Rijksmuseum. № RP-P-1950-352.}

Ветхий Завет в средневековых декорациях. Еврейская девушка Юдифь спасает свой народ и город Ветилую, обезглавив ассирийского полководца Олоферна, который возглавил вторжение в Иудею. На первом плане рядом с его шатром стоят позднесредневековые пушки на лафетах.