Мы живы!

— Это не мои слова, — ответила девушка. — Я же всё ещё… обижена. Но я понимаю, что пришлось тебе на себя взвалить.

— Вот как, — мужчина сверкнул взглядом. — И кто же донес до тебя эту мысль?

— Он… — тут девушка запнулась, явственно борясь с горечью в сердце.

Взгляд главы смягчился при виде тени на лице дочери.

— Это не тот ли Комуро Такаси, что просил твоей руки? — поинтересовался Соичиро.

Сая молча кивнула. Конечно, мама уже рассказала всё отцу. Она вообще никогда и ничего от него не утаивала. Родившись не в Японии, Юрико Такаги удивительным образом стала прямо-таки образцом жены… самурая.

— Да, — тихо, опустив голову, ответила Сая.

Мужчина прищурившись, посмотрел на дочь.

— Ты видела его труп? — внезапно спросил он.

— Что? — опешила Сая.

— Ты видела, как он умер? — повторил Соичиро.

— А… я… н-нет, — смешалась Сая.

— Нисида Кохэку, — веско сказал Такаги-сама. — Считался погибшим два дня. Несколько человек видели, как он упал прямо в толпу мёртвых. На третий день он вернулся и привел с собой троих выживших.

— Значит, Такаси?.. — в глазах Саи вспыхнула надежда.

— Пока ты не увидишь человека мёртвым, — сказал мужчина. — Пока ты не увидишь его лицо среди этих тварей, не нужно терять надежду. Насколько я понял, то, что он укушен, точно не известно?

— Нет, — девушка на глазах оживала. — Папа!

— Сая, — чуть улыбнулся суровый глава. — Конечно, не стоит питать больших иллюзий. У раненого шансов выжить мало. Но, всё же, не стоит раньше времени терять надежду. Если то, что ты рассказала матери, хоть в малой степени соответствует правде, то этот парень вывернется. Но…

Мужчина сделал многозначительную паузу.

— Это было опрометчиво, дочь моя, давать обещание без моего одобрения, — веско сказал он. — Так что ему придется, когда вернется, доказать мне, что достоин моей дочери.

— Папа! — возмутилась Сая.

— Дочь, — с легкой усмешкой отозвался Соичиро.

Девушка гневно посмотрела на отца. И ни слова более не говоря, резко развернулась и стремительным шагом покинула кабинет. Но именно стремительно, пусть даже и злая. Но зато она больше не походила на тусклое подобие на себя же самой.

«Похоже, этот парень действительно что-то представляет из себя, раз Сая так реагирует, — подумал мужчина. — Это интересно».

Поместье Такаги. Два часа дня.

Умиротворяющее журчание воды, шелест листьев умэ и сакуры. Стук о камень бамбука соси-одоси. Эта небольшая комната, с выходом на энгаву, с той стороны дома, что была обращена к саду, была явно сделана для неспешных, степенных бесед, кои ведутся между людьми, что в полной мере могут оценить всю утонченность создаваемой тут атмосферы. Одна из таких бесед сейчас тут и происходила.

В комнате, естественно на татами, гайндзинская мебель безвозвратно бы разрушила создаваемый образ, сидели высокий мужчина в черном полувоенном френче и молодая длинноволосая девушка в традиционной юкате.

Стороны уже обменялись вежливыми неторопливыми поклонами и девушка спокойно смотрела на мужчину.

— До меня дошли слухи, — сказал тот. — Что в моем доме гостит дочь мастера Бусуджимы, та что могла сразиться на равных с самой Чибой Санако.

Саэко (а это была именно она) вежливо поклонилась в знак согласия со словами хозяина дома. Мужчина взял в руки лежащий перед ним меч. Его руки были в белых перчатках, ибо негоже хвататься за ножны голыми руками.

Саэко с достоинством приняла предложенный ей клинок, укрыв ладони широкими рукавами юкаты.

— Если ты, онна-бугэйся, всё ещё следуешь пути меча, — вещал Соичиро. — То помоги мне узнать, насколько сей клинок благороден и чист.

Саэко выслушала мужчину и только после этого склонила голову, изучая меч, лежащий на ее ладонях.

«Это проверка, — думала Саэко. — Действительно, мало ли кто мог называться моим именем».

Выдвинув лезвие на три пальца, Саэко посмотрела на сталь. И выражение на её лице слегка изменилось. Что в данной ситуации можно рассматривать, как признак крайнего удивления.

«Неужели?!» — потрясенно подумала девушка.

Клинок покинул ножны. Саэко, держа меч разумеется лезвием к себе, тихо сказала:

— Это… Весьма необычное творение, — глаза девушки внимательно изучали клинок.

«Заметила?» — сощурился Соичиро.

— Слегка искривленное лезвие, характерная волнистая форма хамона, — говорила Саэко. — Предположительно…

«Да, это точно он!» — скользнула у нее мысль.

Девушка взяла ножны, конечно снова через ткань рукава, чтобы не оставить следов от пальцев на лаке. И вложила в них меч.

— Рассекающий пламя, «Канимосо», — спокойно закончила девушка.

— Великолепно! — одобрительно кивнул мужчина. — Ты абсолютно права!

Саэко с достоинством поклонилась в ответ на похвалу.

— Это один из лучших клинков, — продолжил Соичиро. — Скованных генералом Муратой в эпоху Мэйдзи. Легенды гласят, что в руках любого мечника, он способен рассекать кости врагов, как масло.

Саэко дождалась паузы, оставленной для ее комментария и добавила:

— При этом, не затупляя лезвие.

Она наклонилась и положила меч в ножнах перед собой, передавая оружие обратно.

— Теперь, — мужчина сощурился. — Этот меч твой.

Саэко замерла. Мужчина же ждал её слов.