Мы живы!

— А мы в это время, тварь, умирали на дороге через плотину! — прорычал глава прямо в лицо предателю, приподнимая его вверх. — Сотни, говоришь?! А там их были тысячи!!

Он отпустил волосы и кривящийся от боли мужчина рухнул обратно.

— Вы! Вы назвались воинами! — голос Такаги растекался раскатами грома. — Ваш путь — это смерть!! Ваша жизнь — это долг!!

— Сколько пафоса, — проворчал кто-то сзади.

Риота обернулся и увидел какого-то полного мужчину с красным лицом.

— Обязательно нужно нести эту самурайскую чушь? — сказал он.

Риота помнил этого человека. Вчера на ужине он ворчал, что их кормят, как свиней. Сейчас он стоял с выражением скуки на роже.

«А сколько еще таких? Стоит, сытый, здоровый. И судит тех, кто рисковал жизнью».

Риота посмотрел вокруг. И увидел самые разные выражения на лицах. Та тетка в деловой одежде ожидаемо кривилась. Ей, похоже, не нравится вообще все. Деловые парни, что шныряли по лагерю, стояли с совершенно спокойными лицами. Среди лагеря Риоты и Ко, преобладало мрачное ожидание.

Такаги сделал знак. И к нему подошла та седая женщина. Риоту поразили её глаза. Стылые, но наполненные какой-то внутренней силой.

Ясуда Тэкэо, видимо услышав шаги, поднял взгляд. И вдруг с силой рванулся назад, да так, что конвоирам пришлось его схватить всерьез.

— А-а!!! — заорал он.

А Риота заметил, что женщина не так уж и стара, как казалось. Это седина давала такое впечатление. Медленно подходящей к преступникам женщине было на вид сорок с небольшим. Один из воинов, по знаку главы, подал ей танто. Женщина с той же неподвижной, каменной маской на лице, положила руку на рукоять и вынула оружие из ножен.

— Нет!! — мужчина забился в руках конвоиров.

А те стояли, с каменными лицами, но в глазах тоже сверкал гнев. По толпе простых людей пронесся ропот.

— Да что происходит! — раздался гневный голос.

— Это произвол! — донесся ещё один комментарий.

А женщина тем временем подошла к предателю. Тот затих, смотря на неё глазами полными ужаса.

— Мой Аки умер, — голос женщины был страшен своей безжизненностью. — Мой мальчик, единственный, кто остался у меня. Честный, добрый…

И женщина шагнула к мужчине. Да так резко, что тот даже голову не успел отдернуть. А она схватила мужчину за волосы и дернула к себе.

— Он погиб!! — маска гнева проступила на лице матери так неожиданно, что даже конвоиры сбледнули. — Мой сын! Из-за тебя, ублюдок! А почему ты, тварь, всё ещё жив?!

Крик ужаса не успел покинуть рта предателя. Потому что в его рот, открывшийся для этого, женщина буквально вбила лезвие…

… Тело с рукоятью, торчащей изо рта, завалилось на землю, более не удерживаемое конвоирами. Рядом с Риотой кто-то с характерными звуками, исторгал завтрак. В руку мужчины вцепилась Иоко. А сам он стоял и, не отрываясь, смотрел на ту седую женщину. А она развернулась, низко поклонилась Такаги Соичиро. Тот в ответ тоже поклонился. И женщина, распрямившись, пошла куда-то деревянной походкой.

«Порядок. Проступок — наказание. Это демонстрация силы».

— Что вы делаете! — вперед выступила та дама, которая вела беседы о правах.

И как раз в этот момент второму преступнику, подошедший к нему сзади мужчина в годах, стоявший до того во главе строя, прислонил к шее нож. Тетсуя замер, почувствовав холод стали у горла.

— Страх сожрал твою душу, бывший ученик, — сказал мужчина.

Такаги посмотрел прямо в глаза приговоренному. И кивнул. Нож тут же прочертил на горле того красную полосу. Брызнула кровь и Тетсуя, завалившись на бок, хрипя, задёргался. Дамочка смертельно побледнела. А Такаги, бросив на неё, потом и на остальных давящий властностью взгляд, развернулся и в сопровождении жены покинул место казни.

— Риота, — еле слышно сказала Иоко.

А мужчина посмотрел на неё. В её испуганные глаза, на подрагивающие губы…

— Всё будет хорошо, — сказал он.

* * *

Поместье Такаги. Одиннадцать часов утра. Кабинет главы.

Сая вошла в кабинет отца и замерла на пороге. Она всегда слегка робела, когда приходила сюда. Здесь всё говорило о том, что это кабинет человека, который обладает властью. Настоящей, заслуженной, а не купленной за деньги.

Тяжелые панели из тёмного дерева. Высокие окна, глядящие на центральный вход и дорожку от него. Прямо по центру, напротив дверей, у окон, массивный письменный стол, рядом с ним простые, но явно древние кресла. Справа от входа у глухой стены кожаный чёрный диван, напротив него, кресла в таком же стиле. Еще ту стену украшает камон клана Такаги. Кипарис в круге. Слева от входа всю стену занимают книжные шкафы.

— Сая, — раздался глубокий голос мужчины, стоявшего к ней спиной и смотрящего в окно.

— Папа, — тихо отозвалась девушка.

— Прости меня, Сая-тян, — сказал мужчина, глухим, но уверенным голосом. — Я не смог защитить тебя, свою единственную дочь.

Девушка постояла, помолчала… И прошла к столу.

— Нечасто то, что хочешь делать, — сказала она, негромко. — Совпадает с тем, что делать должен.

Мужчина некоторое время постоял, обдумывая слова дочери.

— Ты повзрослела, Сая, — сказал мужчина, поворачиваясь и сталкиваясь взглядом с девушкой. — Раньше ты не читала хагакурэ.