Мы спасаем попаданцев

Толпа на трибунах взорвалась овациями, люди загудели, тысячи рук принялись хлопать. Такого зрелища Колизей не видел никогда. Денис ощутил себя будто на футбольном матче. Пух! Хлопок, словно взрыв петарды или излюбленного фанатами файера, и откуда-то повалил дым. «Но откуда здесь взяться файеру?» Фадеев развернулся на месте – ворота, из которых еще совсем недавно выходили гладиаторы, оказались взорваны, но из-за громыхания оваций взрыв остался не услышан. Зато дым и огонь увидели все. Аплодисменты начали медленно стихать. Взоры обратились к воротам. И там из дыма медленно вышла женщина с рыжими волосами, заплетенными в два хвостика по бокам.

– Юля?! – изумился Денис.

Игорек тоже выпучил глаза. Да, это действительно была ёжик, в изодранной, грязной одежде, покрытая синяками и ссадинами, но все же живая! Сердце Фадеева радостно забилось, надежда, погасшая в жерле вулкана юрского периода, словно феникс, возродилась из пепла. А Юля, что являлась для Дениса в этот самый момент и надеждой, и этим самым сказочным огненно-рыжим фениксом, расправила крылья, в ее коготках оказались два взведенных плазменных револьвера. Девушка усмехнулась озорной улыбкой и спустила курки.

Бах-бах-бах!

Очередь шаровых молний сорвалась со стволов и, поднимая под собой песок, понеслась через всю арену по немыслимой спиралевидной траектории. Легионеры, хлынувшие было на переполох, разлетелись, как осенние листья от шквального грозового ветра.

На трибуне для знати кто-то бешено заверещал. Денис поднял глаза и увидел низенького лысоватого римлянина в белой тоге и лавровом венке, похоже, он здесь был самый главный – возможно, сам Цезарь, или кто у них тут правил в этом временном периоде. Цезарь закричал, отплевываясь слюной, и легионеры на трибунах вздернули тяжелые самострелы.

«Нет! – захотелось закричать Денису. – Я не могу потерять ее еще раз!»

Фадеев подхватил огромный щит мурмиллона и, прикрываясь им, бросился к Юле. Но Цезарь отдал команду. С трибун полетели тяжелые арбалетные болты. На секунду, будто облако закрывшее солнце, над ареной нависла тень, а когда тьма рассеялась, в щит один за другим стали барабанить болты. Несколько из них даже пробили тяжелый металл, и Денис весь скукожился под щитом, чтобы не пасть жертвой стрел. А Юля…

Юля даже не шелохнулась. Гордая ёжик грудью встретила летящую в нее смерть, и смерть, восхищенная такой отвагой, разлетелась в стороны, утыкала весь песок вокруг девушки смертоносными иглами, но ее саму не тронула.

«Уклонитель, у нее работает уклонитель», – с радостью понял Денис и бросился к Юле.

Игорек последовал примеру друга и, подхватив тельце сложившего в смертельной схватке голову хомяка-героя, кинулся к друзьям. А в ложе для знати Цезарь наконец перестал рвать и метать, затих, пораженный случившимся, и со страхом и трепетом уставился на рыжеволосую богиню, явно, мести и справедливости. Юля же подняла вверх правую руку и показала владыке Римской империи средний палец.

– Быстрее ко мне! – крикнула девушка.

Но Денис с Игорьком уже и так были здесь.

– Я так рад тебя видеть! – воскликнул Фадеев.

– Потом эти сопли! – фыркнула ёжик и извлекла из-за пазухи переместитель версии 2.0.

– Откуда он у тебя? – изумился Денис.

– Оттуда, где ты свой рот раззявил, – огрызнулась она по своему обыкновению. – Хватайтесь за меня! Живей!

Денис с Игорьком вцепились в Юлю. На трибуне легионеры вновь взвели арбалеты и выстрелили. Сотни болтов взметнулись в небо, закрыли солнце, на секунду зависли в воздухе и вновь продолжили полет, но перед самым песком арены они вдруг остановились и замерли – это ёжик нажала на кнопку переместителя.

Наконечники болтов вспыхнули тьмой, пространство между ними засверкало золотом. Песок, арена, люди на трибунах перемешались, будто на только что нарисованной картине, которая не удовлетворила ее автора, за что художник выплеснул в нее растворитель, тут же принявшийся разъедать краску. Яркие смешивающиеся цвета полились с полотна времени, окутали друзей и закружили в водовороте красок. А художник, взяв кисточку вновь, неистово принялся писать грядущее, словно конвейер, штампуя один шедевр за другим.