Мы спасаем попаданцев

Фадеев встал. Ноги были будто ватные, голова немного кружилась, он дотронулся до виска – на внушительной шишке запеклась кровь. Денис подошел к другу и взглянул в окошко. Перед ним предстала арена Колизея, усыпанная песком. На арене кружили два воина-гладиатора: мурмиллон в шлеме в виде рыбьей головы и в коротких латах с мечом-гладиусом в одной руке и огромным щитом в другой, против него стоял ретиарий – высокий негр без шлема и доспехов, лишь наплечник слева являлся единственной защитой, зато в руках у воина были сеть и длинный трезубец. Гладиаторы кружили, никто не спешил начинать бой, оба примерялись. Наконец ретиарий сделал пробный замах сетью, мурмиллон отскочил назад, чернокожий пустил в ход трезубец, но соперник отбил его гладиусом.

– Плохи наши дела, – вздохнул Игорек. – Выбраться отсюда будет сложно…

– Оружие? – сухо спросил Денис. Мысли все еще хотели возвратиться к Юле и последним секундам ее жизни, но Фадеев запретил себе об этом думать, ища спасение в деле.

– Оба плазменных револьвера у Юльки остались, – хмыкнул Игорек.

– А переместитель?

– Он ведь у тебя был!

– Был, – вздохнул Денис. – Но, когда я упал, его уже не было.

– Возможно, остался в лесу, – предположил Игорек. – Или легионеры заграбастали.

– Возможно, – пробормотал Фадеев, представив, что переместитель сейчас может лежать где-то на столе перед самим Цезарем. «А если тот вдруг им воспользуется? – подумал Денис. – Впрочем, это уже его проблемы. Попади Цезарь в двадцать первый век – и место в психбольнице ему обеспечено, где-нибудь по соседству с Наполеоном и Александром Македонским. Хотя, если он попадет в отдел «Защиты истинности истории…», то шеф, может быть, еще и сумеет что-нибудь придумать!.. Да нет, даже если он поймет, где мы, то попасть сюда не сможет, ведь пресловутой машины времени не существует. Поэтому нам остается только…»

В этот момент ретиарий все же сумел накинуть сеть на противника и дернул. Мурмиллон упал, чернокожий кинулся к пойманной «рыбешке» и в ту же секунду вонзил бедолаге трезубец в предплечье. Мурмиллон закричал, выронил гладиус, а рыбак вогнал вилку рыбешке в бедро. Крик поверженного и радостный вопль обезумевшей от кровавого зрелища толпы. Ретиарий отступил от жертвы, победно вскинул вверх трезубец, толпа заликовала еще громче. Фадеев увидел, как римляне один за другим вытягивают вперед большой палец, а затем опускают его вниз. Горожане Вечного города решили участь проигравшего. Чернокожий развернулся и выбросил вперед трезубец – три острия вонзились в шлем, пробили сталь и глазницы, на песок брызнула кровь.

«Вот наша участь: кровь и песок», – с отчаянием подумал Денис.

Затем в сложившего в бою голову гладиатора вонзили цепи с крюками и под улюлюканье толпы уволокли с арены, оставляя на песке кровавые следы. А еще через пару минут дверь в казематы отворилась. Пятеро до зубов вооруженных легионеров вошли внутрь. Не церемонясь, римские воины принялись хватать рабов и подталкивать их к выходу. Один из легионеров подошел к Игорьку, грубо толкнул его в спину, указывая на дверь. Богатырь развернулся и со всего маху стукнул огромным кулачищем солдата по шлему, металл скрипнул и вмялся, а римлянин упал без чувств. К разошедшемуся здоровяку тут же подскочили другие легионеры, обступили, что-то затараторили, нацелили в грудь копья.

– Не стоит, – предостерег Денис.

– Да знаю, – отмахнулся Игорек. – Просто так, для приличия вдарил.

И под неразборчивую латынь, подгоняемые копьями друзья, в сопровождении таких же товарищей по несчастью, двинулись к выходу на арену.

Колизей или, как его называли иначе, амфитеатр Флавиев встретил рабов, идущих на смерть, злым улюлюканьем и насмешками. С трибун полетели гнилые фрукты. Одна из груш угодила Денису в затылок, он проследил ее путь до трибуны – чумазый горожанин закатывался со смеху, очень довольный собственной ловкостью. Не давая волю гневу и дополнительного повода для радости римлянам, Фадеев шагнул вперед, Игорек и еще восемь измученных рабов, среди которых оказались и представительницы слабого пола, тоже двинулись к центру арены. Никакого оружия им, конечно же, не дали, видимо, устроители зрелищ просто желали насладиться кровавой расправой над представителями покоренных народов, нежели честной схваткой.

В небе ярко светило солнце, оно отражалось от золотого песка и слепило глаза. Наконец, врата на другой стороне амфитеатра раскрылись. На арену ступили четверо гладиаторов: уже знакомый чернокожий ретиарий, новый мурмиллон, секутор, по вооружению похожий на мурмиллона и отличающийся только абсолютно гладким шлемом, и димахер – воин с двумя кривыми мечамимахайрами. Димахер развел в стороны руки, и многотысячная толпа на трибунах взорвалась овациями и ликующими криками – видимо, этот гладиатор являлся любимчиком публики, что и немудрено, поскольку он был красив и артистичен и наверняка являлся отличным бойцом. Воин поклонился, и с трибун к его ногам полетели цветы.

– Ну и позер, – прохрипел Игорек.