Мы — это мы (СИ)

В конце концов, он все-таки не выдержал и в один теплый, солнечный день, убедившись, что Майло поковылял в деревню и уже отошел достаточно далеко, свернул на задворки, проскочил между домами на поле и припустил в лес.

Его прозрачно-зеленая, словно укрытая изумрудной вуалью стена надвигалась на Хэла. Пахло разогретой влажной землей и молодой листвой, освобожденный от зимы воздух ходил волнами.

Подлесок уже просох, лишь в глубокой тени, у корней кустов лежали куски ноздреватого, хрупкого снега, густо присыпанного кусочками коры, мелкими веточками и прочим лесным мусором.

Бурый ковер опавших листьев тут и там протыкали нежно-зеленые стебли молодой травы, и Хэл вдруг подумал, что где-то здесь есть и те листья, которые реяли в небесной синеве два года назад, над их с Эдвардом головами. Тогда они могли просто бродить по лесу и говорить, говорить... ничто не омрачало их жизней. Во всяком случае его жизнь, потому что Эдвард наверняка думал о том, что ему в скором времени предстоит. Но он молчал, не тревожил Хэла своими печальными мыслями, и тот был счастлив.

Он шел не спеша, погрузившись в воспоминания, и вздрогнул, когда впереди показалась чья-то фигура.

В первый момент Хэл решил, что это Эдвард, что Всемогущий в великой милости подарил им случайную встречу, совсем как в начале знакомства. Но человек был значительно ниже Эдварда, который даже в свои пятнадцать чуть ли не на голову возвышался над толпой — в городе это было особенно заметно.

— Привет. — Фигура вскинула руку, и Хэл с удивлением понял, что это Натан.

— Ты что тут делаешь? — спросил он, приближаясь. — Ваши вроде еще не закончили сеять?

В детстве очень худенький, за последнюю пару лет Натан вытянулся и раздался в плечах, прежде тощие руки и ноги налились силой. Сложением, гибкостью стана и сухостью мускулов он напоминал Эдварда, бледную кожу покрывали россыпи юношеских прыщей.

Темные глаза уставились на Хэла со странным подозрением, и тот невольно отвел взгляд.

— Не, как раз вчера закончили. — Натан ступил в сторону, словно предлагая Хэлу идти в прежнем направлении. Тот не двинулся с места. — Так чего ты тут? Решил прогуляться, как в старые добрые времена, а?

Солнце вдруг показалось Хэлу очень жарким. Его лучи, пронизывая лес, напоминали струны.

— Да-а, вышел слегка развеяться, — как можно беспечнее произнес он, постукивая кулаком по стволу ближайшего дерева, — сам знаешь, с Майло покой нам только снится.

— Жаль, флейту не взял, — протянул Натан. Сожаления в его голосе не чувствовалось, — сыграл бы... как в старые добрые времена.

Во второй раз он произнес эту фразу с еще большим нажимом, чем в первый.

У Хэла дрогнуло веко. Он быстро провел ладонью по лбу, словно почувствовал, что к коже прилип волосок, и принужденно улыбнулся.

— Знаешь, старик, я сегодня как-то настроился один пройтись. Ты ж не обидишься?

— Какие обиды между друзьями, — пожал плечами Натан, однако уходить не спешил, — ведь мы же друзья?

— Эм... ну конечно, друзья, ты чего?

— А как считаешь, если друг совершает глупость, следует его остановить?

Хэл всем корпусом развернулся к нему, одновременно делая шаг назад. И тут же понял свою ошибку — теперь солнце било в лицо так, что пришлось прикрыть глаза ладонью, а лицо Натана напротив, оставалось в легкой тени.

— Ты о чем это... друг?

Натан с легкой улыбкой пожал плечами и вдруг показался очень взрослым, чужим... и недобрым. Он всегда таким был, вдруг понял Хэл, только я раньше не замечал, потому что это не имело значения — я ведь был одним из них. Плохой или хороший, но свой.

А теперь...

— Да так. — Натан сделал шаг назад, еще один. Он уходил, почему-то не поворачиваясь спиной к Хэлу, хотя смотрел без всякого страха.

Уже отдалившись на некоторое расстояние, вдруг крикнул:

— Эй, Хэл! Я бы на твоем месте не гулял слишком долго. Изабелле, верно, нелегко приходится, когда вы с отцом уходите из дома.

— Что... при чем тут моя мать? — Хэл ощутил странный холод в низу живота.

— Ты же сам сказал, с Майло покой только снится, а? Ну, бывай!

Натан развернулся и пошел сквозь сияющее солнцем редколесье — руки в карманы. Хэл не двигался с места, провожая его взглядом. Внутри все мелко подрагивало от напряжения; он только сейчас заметил, что сжимает кулаки с такой силой, что ногти оставили на ладонях багровые полукружья.

Сегодня к дому Эдварда идти нельзя, это ясно. Натан, конечно, не специалист по слежке, да и в весеннем лесу особенно не спрячешься, но он может пойти за Хэлом в открытую. И что тогда тот скажет? Лес не его собственность, здесь все ходят, где хотят. Попытается отвадить Натана — навлечет на себя еще большее подозрение.

С тяжелым сердцем Хэл повернул назад. Ни пение птиц, ни нежное прикосновение теплого ветра его больше не радовали. Он старался не думать о гадком намеке, который Нат кинул напоследок, определенно зная, что бросает. И зная, разумеется, что Хэл все поймет.