Мы — это мы (СИ)

С того дня, как Хэл провел первую борозду «плугом Эда», как он его про себя называл, старший не спускал с него глаз. Нечего было и думать потихоньку улизнуть и отправиться в лес, как раньше. Хэл держал чувства в узде, но внутри все кипело от ярости.

Эдвард наверняка считает его полным засранцем — принял помощь как нечто само собой разумеющееся, даже поблагодарить не явился. Но лучше выглядеть засранцем, чем попасться на горячем и навсегда потерять друга — первого и единственного настоящего друга. И Хэл ждал, про себя моля Всемогущего, чтобы Эдвард со свойственной ему прямолинейностью не пришел проверить, что тут происходит и не требуется ли приятелю еще какая подмога.

Потому что свет на кухне теперь не гас всю ночь напролет, и сквозь сон Хэл порой слышал постукивание костыля — Майло обходил дозором дом и двор. Отсыпался он днем, вскакивая каждые два-три часа, так что даже без свалившейся на него прорвы дел Хэл все равно не успел бы незаметно сбегать в лес и вернуться.

Это уже напоминало настоящую тюрьму, но Всемогущий, видимо, продолжал приглядывать за Хэлом. В одну из ночных вылазок Майло не заметил натянутых Изабеллой бельевых веревок, врезался в них с размаху, упал навзничь и сильно расшибся.

Слушая, как он у себя в комнате плюется и ругает мать, которая без единого слова перевязывала ему голову, Хэл чувствовал, как в душе расцветает надежда. И точно — к утру Майло уже метался в бреду, мать не отходила от него ни на шаг.

Хэл с отцом позавтракали в одиночестве, вдыхая восхитительный аромат влажной от росы травы, вливающийся в кухню через распахнутое окно. Присутствие Майло действовало угнетающе не только в психологическом плане — немощный, он порой не мылся по несколько недель.

Спускаясь с крыльца вслед за отцом, Хэл лихорадочно выдумывал правдоподобный предлог, который позволил бы ему денек не работать. И, едва густые и уже отцветшие кусты сирени скрыли от них дом, начал припадать на одну ногу, все больше отставая от отца.

Наконец Пол обернулся.

— Все хорошо?

— Колено что-то разболелось, — морщась, пробормотал Хэл и уперся взглядом в собственные босые ноги, покрытые белой дорожной пылью, — даже не знаю... прямо наступить не могу.

— Присядь-ка.

Хэл покорно опустился на лежащий у дороги большой белый камень; он отливал нежно-розовым в косых лучах утреннего солнца. Вытянул ногу, думая, что отец хочет ее осмотреть, но вместо этого Пол присел перед ним на корточки и заглянул в глаза. Его доброе лицо, расчерченное ранними морщинами, лучилось чуть заметной улыбкой.

Солнце поднималось все выше, и Хэл вдруг заметил, что в темных волосах отца прибавилось седины — последние месяцы дались ему нелегко.

— Думаю, тебе и правда лучше отдохнуть сегодня, — негромко, но многозначительно произнес Пол, — но будь осторожен.

Сбитый с толку Хэл молча кивнул. Серо-зеленые глаза смотрели так мягко и с такой любовью, что дыхание перехватывало. Внезапно страшно захотелось рассказать обо всем, облегчить душу. Отец точно никому не разболтает, ему можно довериться.

Хэл уже был готов пуститься в откровения и даже открыл рот, но Пол движением руки велел ему молчать.

— Я не знаю, кто помог нам, — сказал он совершенно спокойно, — и не хочу знать. Если это тайна, ты обязан ее сохранить, как бы туго тебе ни пришлось. Но если... когда увидишь снова этого человека, скажи ему спасибо и от моего имени тоже... от имени всех Магуэно. Хорошо?

— Д-да, конечно, — пробормотал Хэл.

Пол слегка кивнул, выпрямился и двинулся по дороге к полю. На ходу приподнял волосы с шеи, достал из-за пояса кожаный ремешок, связал темные пряди в хвост. Расправил широкие плечи, словно сбрасывая невидимый груз, и вскоре скрылся за поворотом.

Хэл смотрел ему вслед, не зная, что и думать.

Неужели отец все знает и молчит? Или только догадывается?

Ну, по крайней мере, он не потребовал все прекратить, что весьма обнадеживало. Не одобрять, но и не вмешиваться — в этом был весь Пол. Хэл бы так не смог.

Он бодро вскочил, поддернул штаны, завязал пояс потуже. Впереди целый день, однако расслабляться не стоит. Предстоит еще сделать немаленький круг, чтобы войти в лес в таком месте, где его появление не вызовет никаких подозрений.

Хэл прикинул примерное направление и припустил бегом.

***

Воздух в лесу загустел от жара и напоминал подгнившие груши — такой же сладковато-липкий и влажный. Солнечные лучи, казалось, вот-вот проткнут глазные яблоки.

Тяжко отдуваясь, вытирая рукавом рубашки горящее лицо, Хэл вышел наконец к заветному забору и с ходу постучал — на церемонии не осталось времени. Тор и Нана глухо гавкнули пару раз для порядка, а потом прижались носами к щелям в заборе и запыхтели от радости. Хэлу показалось, что он слышит, как их хвосты колеблют горячий воздух.

По настилу прошуршали легкие шаги.

— Госпожа Райни! — поспешно произнес Хэл, зная, что молчаливая хозяйка дома не подаст голос первой. — Это я, Хэл Магуэно! Мне бы с Эдвардом поговорить.

Повисло молчание, нарушаемое лишь шелестом леса, да сопением собак.