Музыканты и мстители. Собрание корейской традиционной литературы (XII-XIX вв.)

Затем я еще раз глубоко поразмыслила и поняла, что если не принять четкий план действий, то не удастся отблагодарить вас за милость спасения моего отца. Тогда я решила, что моим основным занятием станет шитье и прядение тканей, и стала понемногу откладывать, как только появлялись деньги. В ту пору я думала, что, собрав несколько сотен мер золота, смогу с этим приданным выйти за вас замуж. Однако после того, как семья господина Хо оказалась вовлечена в мятеж, было невозможно найти ваши следы, мой благородный господин. Поэтому мне не оставалось ничего другого, как остричь волосы и отправиться скитаться по всем восьми провинциями Кореи в надежде найти вас. Однако, отчаявшись, я решила обосноваться здесь. Выбрав своим главным занятием домашнее прядение и ткачество, за пять-шесть лет я увеличила свое благосостояние и добилась нынешнего богатства. Затем днем и ночью я стала возносить молитвы Небу о том, чтобы встретить вас. В конце концов, вчера ночью я увидела во сне небожителя, который сказал: «Завтра в такое-то время перед воротами появится человек, которого ты ищешь, и выглядеть он будет так-то и так. Смотри, не упусти случай». Я с раннего утра отправила служанку, чтобы та ждала у ворот. И сейчас то, что мы встретились с вами, разве это не с помощью Неба?!

Хидо, недолго думая, женился на девушке и стал с нею жить. Он не переставал сокрушаться, что семья Хо Чжока оказалась уничтоженной. Чтобы избавиться от душевной боли, восстановив доброе имя прежнего хозяина, он продал поля и отправился в Сеул, где потратил на чиновников несколько тысяч мер золота. Испробовал самые разные способы, но так и не смог ничего добиться. Дети в внуки Хидо процветали, а в его семье был достаток. Дожив до восьмидесяти лет, он оставил этот мир.

Позже, некто Ким, живший в районе Андон юго-восточной провинции Кёнсан, написал биографическую повесть о Хидо и показал ее Чо Хёнмёну[163] – князю Пхунвону. Пхунвон осведомился о потомках Хидо и узнал, что один из них занимает должность канцеляриста в Управлении учета лично зависимых.

Ли Ок [164] Чан Боксон

Испокон веков в нашей стране никогда не было странствующих воинов. Хотя время от времени бывали те, кого называли «странствующими воинами», однако они скорее походили на членов старинных Гильдий синих гробниц, которые ходили толпами по домам с девушками-певичками кисэн и иногда гостили в частных владениях, выполняя разовые поручения. Порой, пренебрегая домашними обязанностями, они пили вино и вместо работы играли в мацзян. Но разве это настоящие странствующие воины?

Недавно в Сеуле человек по имени Тальмун стал известен как странствующий воин. А называли Тальмуна, который и к пятидесяти годам не женился и ходил в старых, поношенных одеждах, «странствующим воином» по той причине, что он проводил время с богачами в шелковых одеждах, держа себя с ними вровень, словно они родные братья. Как-то раз он пошел в дом к такому приятелю, а у того исчез мешочек серебра, и он, заподозрив Тальмуна, спросил:

– Ты случайно не видел серебра, которое было здесь?

На что тот ответил:

– Ну да. Оно лежало там.

Извинившись, что не сказал сразу о том, что взял его, попросил прощения. И тут же занял у кого-то деньги и вернул всю сумму серебром. Спустя некоторое время, потерянное серебро нашлось в доме этого приятеля. Приятелю стало стыдно, он вернул Тальмуну полученное серебро и долго извинялся, на что Тальмун, рассмеявшись, сказал:

– Ничего. Ты нашел свое серебро, а я вернул свое.

За что извиняться?

После этого имя Тальмуна стало известно всему свету.

Ли Ок по прозвищу Кёнгымчжа говорил так:

«Ку Тальмун – благородный человек из простонародья, но он – не странствующий воин. К особым достоинствам странствующего воина относят умение с легкостью относиться к мирскому, помогать другим и не ждать вознаграждения за решение трудных и неотложных проблем других, особо ценя при этом героизм и чувство долга. Только такой человек может быть странствующим воином».

* * *

Некто по имени Чан Боксон был смотрителем склада серебра при канцелярии губернатора Пхеньяна.

Когда министр Чхэ Чжэгон[165] был губернатором провинции Пхёнан, однажды устроили ревизию на складе и обнаружили недостачу примерно в две тысячи мер серебра. Сам Боксон был очень беден и не мог возместить убыток. По закону его следовало казнить, поэтому он оказался в тюрьме. На следующий день должна была состояться казнь, и жители Пхеньяна все как один очень переживали по этому поводу, стали спорить, даже звучали предложения послать ему в тюрьму вина и еды.

Накануне вечером министр Чхэ отправил в тюрьму своих людей, чтобы посмотреть, что там делается. Оказалось, что в тюрьме Чан Боксон, взяв руки чарку с вином, ведет непринужденный разговор. Вдруг он стал искать бумагу и кисть, сказав людям:

– О смерти нечего сожалеть. Но… если после смерти начнут говорить, что я украл казенное имущество в своекорыстных целях, не станет ли это позором для достойного мужчины? Я оставлю записи, чтобы в будущем они свидетельствовали о моей чистоте.