Муссон

Под зеленым тюрбаном оно казалось высеченным из тика или иного прочного материала. Кожа плотно обтягивала череп, и казалось, что кости скул совсем близко под поверхностью. Борода, свисавшая до пояса, была расчесана надвое и выкрашена хной, но сквозь яркую краску пробивались седые пряди. Рот под вислыми усами — тонкая прямая линия.

Этот безгубый рот рептилии раскрылся. Голос, исходящий из него, звучал мягко и мелодично, противореча жестокому выражению черных глаз.

— У тебя должна быть веская причина, коль скоро ты дерзнул прервать наши размышления, — сказал аль-Ауф.

— Могучий господин, я кусок верблюжьего навоза, сохнущий под солнечным сиянием твоего лица.

Юсуф трижды коснулся пола лбом.

— Ну это по крайней мере правда, — согласился аль-Ауф.

— Я привез тебе большое сокровище, о возлюбленный пророка.

Юсуф приподнял голову, только для того чтобы показать на Дориана.

— Раб? — спросил аль-Ауф. — Я заполнил рабами рынки всего мира. А ты приводишь мне еще одного?

— Это мальчик, — подтвердил Юсуф.

— Я не мужеложец, — сказал аль-Ауф. — Куче дерьма я предпочитаю горшок золота.

— Мальчик, — лихорадочно повторил Юсуф. — Но не обычный мальчик. — Он снова прижал лоб к каменному полу. — Золотой мальчик, но он ценнее золота.

— Ты говоришь загадками и обиняками, о сын дохлой лесной свиньи.

— Не будет ли мне позволено открыть сокровище твоему благосклонному взору, о могучий? Тогда ты увидишь, что я говорю правду.

Аль-Ауф кивнул и погладил крашеную бороду.

— Только быстрей. Я уже устал от твоих бессмысленных слов.

Юсуф встал, но переломившись в поясе почти вдвое и склонив в глубоком уважении голову. Он взял Дориана за руку и потащил вперед.

Теперь он вспотел от страха.

— Делай, что я говорю, — яростно прошептал он, стараясь скрыть свой страх, — не то я оскоплю тебя и отдам своему экипажу как шлюху.

Он потащил Дориана в центр комнаты и встал у него за спиной.

— Великий господин Муссалим Бен-Джангири, я покажу тебе нечто невиданное!

Он помолчал, нагнетая напряжение ожидания, и театральным жестом откинул капюшон, скрывавший голову Дориана.

— Смотрите! Голова, предсказанная в пророчестве!

Четверо сидящих молча смотрели на Дориана.

К этому времени Дориан уже привык к такому поведению арабов, видящих его в первый раз.

— Ты выкрасил его голову хной, — сказал наконец аль-Ауф, — как я бороду.

Но говорил он с сомнением, и на его лице проступил благоговейный страх.

— Нет, господин. — К Юсуфу возвращалась уверенность. Он спокойно возражал аль-Ауфу, а ведь за такую дерзость многие умирали. — Господь окрасил его волосы, как и волосы Мухаммеда, истинного пророка.

— Хвала Господу! — машинально ответили все.

— Подведи его ближе! — приказал аль-Ауф.

Юсуф схватил Дориана за плечо и едва не сбил с ног, торопясь выполнить приказ.

— Осторожней! — предупредил его аль-Ауф. — Обращайся с ним заботливо!

Юсуф осмелел: этот выговор означал, что аль-Ауф не отвергает с ходу ценности мальчика-раба. Он мягче потянул Дориана за собой и заставил встать на колени перед корсаром.

— Я англичанин! — К сожалению, детский голос Дориана дрожал, выдавая страх. — Держи свои грязные руки подальше от меня!

— У этого еще не отнятого от груди малыша сердце черногривого льва, — с одобрением заметил аль-Ауф. — Но что он сказал?

Никто не смог ему ответить, и аль-Ауф снова посмотрел на Дориана.

— Ты говоришь по-арабски, малыш?

Гневный ответ на том же языке рвался с губ Дориана, но он справился с собой и ответил по-английски:

— Убирайся в ад и передай дьяволу мой привет, когда будешь там.

Это было одно из выражений отца, и Дориан почувствовал, что к нему возвращается мужество. Он попытался встать с колен, но Юсуф не пустил.

— Он не говорит по-арабски, — с глубоким разочарованием сказал аль-Ауф. — А ведь такова была часть пророчества святого Теймтейма, да будет благословенно его имя.

— Его можно научить, — с ноткой отчаяния предложил Юсуф. — Поручи это мне, и он через месяц будет знать на память весь Коран.

— Это не то же самое, — покачал головой аль-Ауф. — В пророчестве говорится, что из моря придет ребенок с красной мантией пророка на голове и что он будет говорить на языке пророка.

Он молча смотрел на Дориана. У Дориана родилось невероятное предположение: никто из арабов никогда не видел рыжих волос.

Он начинал понимать, почему на него смотрели как на какое-то знамение бога — у их пророка Мухаммеда был тот же цвет волос. Дориан вспомнил, что об этом бегло упоминал Уил Уилсон в одной из своих длинных лекций об исламе. Очевидно, аль-Ауф выкрасил себе бороду в подражание пророку.

— Может, все-таки его волосы искусно выкрашены, — мрачно заметил аль-Ауф. — Если так, — он свирепо взглянул на Юсуфа, — я казню вас обоих.

Дориан почувствовал, что задыхается от ужаса. Перед его мысленным взором встали несчастные жертвы на треножниках в пальмовой роще.

Юсуф снова упал на колени, клянясь в своей невиновности и норовя поцеловать ноги аль-Ауфу. Корсар оттолкнул его ногой и повысил голос:

— Пошлите за Бен-Абрамом, врачом.