Муссон

Дориан видел Зейна раньше, утром, когда армия выходила из ворот Маската. Зейн аль-Дин был в числе турецкого командования, он ехал рядом с генералом Оттомана, в такой же кольчуге и с копьем, словно и вправду рвался в бой. Рядом с ним находился Абубакер, его старый верный прихвостень из гарема в Ламу. Абубакер вырос высоким и поджарым, у него появились длинные усы, и он тоже был одет как настоящий воин. Но хотя эти два старых врага Дориана скакали тогда на расстоянии длины двух копий от него, ни один из них его не узнал в рядах Масакары, потому что Дориан сидел на незнакомом им верблюде, а его лицо и рыжие волосы скрывались за складками черной головной повязки.

– Где он? – снова крикнул Дориан. – Ты его видишь?

Он вскочил на деревянный ленчик седла бегущего верблюда – ловкий и бесшабашный трюк, свидетельствовавший о мастерстве наездника, – и с высоты осмотрел равнину впереди; ее заполнили не только бегущие враги, но и бесхозные уже лошади и верблюды, лишившиеся всадников.

– Вон он! – закричал Дориан, легко спрыгнул в седло и направил своего верблюда вперед.

Зейн аль-Дин был в полумиле впереди; он сидел на том самом гнедом жеребце, которого Дориан видел утром.

Его пухлое тело не составляло труда узнать, как и золотую повязку вокруг синего головного шарфа. Дориан пустил своего верблюда во всю прыть.

Он обогнал множество турок, некоторые из них являлись офицерами высокого ранга, но Дориан не обращал на них внимания; он, как гепард, преследующий выбранную газель, несся прямиком на Зейна аль-Дина.

– Эй, братец! – крикнул он, догнав гнедого. – Подожди немножко! У меня есть кое-что для тебя!

Зейн оглянулся через плечо. Ветер сорвал с его головы шарф, длинные темные волосы и борода растрепались на ветру. От ужаса его лицо стало белым, как прогорклое верблюжье масло, когда он увидел так близко от себя Дориана, длинный ятаган в его руке, забрызганное кровью лицо и яростную, безжалостную усмешку.

Зейна аль-Дина словно парализовало от страха; он вцепился в луку седла, уставившись на Дориана, а тот уже мчался рядом и замахивался ятаганом. Зейн с визгом разжал пальцы и вывалился из седла.

Сильно ударившись о землю, он покатился, как камень с крутого склона, пока наконец не замер в пыли, похожий на груду тряпья.

Дориан развернул верблюда и остановился над Зейном, с трудом поднявшимся на колени. Его лицо покрылось пылью, на щеке появилась большая ссадина. Он посмотрел на Дориана и забормотал, всхлипывая:

– Пощади меня, аль-Салил… я дам тебе все, что угодно…

– Брось мне твое копье! – крикнул Дориан Батуле, не сводя глаз с жалкого лица Зейна.

Батула бросил ему копье. Дориан опустил его наконечник и прижал к груди Зейна. Зейн начал хныкать, слезы потекли по его пухлым щекам, пробивая дорожки в пыли.

– У меня есть лакх золотых рупий, брат… Они все твои, если ты меня пощадишь, клянусь!

Губы Зейна обвисли и дрожали, он от страха пускал слюни.

– Ты помнишь Хасана у перевала Быстрой Газели? – мрачно спросил Дориан, наклоняясь в седле и глядя в лицо Зейну.

– Боже, прости меня! – зарыдал Зейн. – Это случилось в пылу битвы! Я был не в себе! Прости меня, брат!

– Мне бы хотелось заставить себя прикоснуться к тебе, и тогда я наверняка отрезал бы тебе мужское достоинство, как ты сделал с моим другом, но я скорее дотронусь до ядовитой змеи! – Дориан сплюнул от отвращения. – Ты не заслужил воинской смерти от стали копья, но, поскольку я человек сострадательный, я тебе ее подарю.

Он надавил на длинное древко, и яркое острие укололо жирную грудь Зейна аль-Дина.

Но тут Зейн нашел спасение. Нашел те единственные слова, которые смогли отвести неминуемый гнев Дориана.

– Прошу тебя именем нашего отца! Из любви к аль-Малику пощади меня!

Лицо Дориана изменилось, во взгляде появилась неуверенность, он на дюйм отодвинул копье.

– Ты просишь правосудия отца, которого ты предал. Мы оба знаем, что это должна быть гаррота палача. Но если ты выбираешь именно такую смерть вместо той, что я тебе предлагаю, что ж, так тому и быть. Дарую ее тебе.

Дориан убрал копье в кожаные петли на седле.

– Батула! – позвал он и, когда его копьеносец подъехал, приказал: – Свяжи руки за спиной этому пожирателю свиной плоти и надень ему на шею аркан.

Батула соскользнул с седла и быстро связал руки Зейну, потом набросил петлю аркана ему на шею. Конец веревки он передал Дориану, и тот привязал его к своему седлу.

– Вперед! – рявкнул Дориан, дергая веревку. – Я отведу тебя к принцу.

Зейн с трудом выпрямился и потащился за верблюдом Дориана. В какой-то момент он потерял равновесие и покатился по земле, но Дориан не придержал животное и даже не оглянулся, и Зейн кое-как поднялся снова. Его одежда порвалась, колени кровоточили. Прежде чем они одолели милю по этой залитой кровью равнине, на которой валялись трупы турок, как выброшенные штормом водоросли на берегу, золотые сандалии порвались и слетели с ног Зейна, и подошвы его ног ободрались о песок и камни. Лицо распухло и почернело из-за душившей его веревки, и он так ослабел, что не мог больше молить о милосердии.