Муссон

Арабские формации наконец тронулись с места, но они повернули направо и налево, к центру, где растерянно стояли турки, недоумевая из-за этого неожиданного маневра.

– Великий господь, что же это? – прошептал аль-Малик, чувствуя, что ему стало трудно дышать.

Он увидел, как в центре переднего ряда воинов Масакары вдруг развернулось странное новое знамя – его нес высокий всадник на светлом породистом верблюде. Принц направил трубу на этого воина и увидел, что знамя – лазурно-синее, и на нем сверкают серебряные буквы… и он в изумлении увидел, как всадник сбросил с головы шарф и поднял копье. Волосы воина оказались красно-золотыми, а копье направилось в сторону турок.

– О Аллах! Да славится Аллах! Аль-Салил сделал это! Он поставил племена на нашу сторону!

Пока принц в благоговении наблюдал за происходящим, арабские отряды с обоих флангов двинулись вперед, с двух сторон обстреливая турок, сжимая их в стальном кулаке.

Принц встрепенулся и отдал приказ:

– Наступаем! Вперед!

Загремели барабаны, пронзительно загудели трубы.

Армия с воинами Соара и Авамира в центре покатилась вперед, поднимая огромные тучи пыли, затянувшие высокое голубое небо.

Дориан скакал вместе со всеми, и его сердце пело.

До самого последнего момента он не чувствовал уверенности в том, что шейхи Масакары сдержат данное ему слово и повернутся против Оттомана. Верблюд стремительно нес его, и лишь Батула успевал за ним.

Турки впереди пребывали в замешательстве, большинство все еще смотрели в долину, где двинулась вперед армия аль-Малика; лишь те, кто находился ближе к правому флангу, увидели опасность и начали разворачиваться навстречу нападавшим.

С грохотом и звоном они сошлись, и арабы ударили по турецкому флангу, мгновенно прорвав его. Дориан выбрал одного воина в кольчуге и бронзовом шлеме, с темным лицом, искаженным от ярости и страха; он пытался справиться со вставшим на дыбы конем. Дориан опустил копье и пригнулся в седле. Под руководством Батулы он научился на полном скаку пронзать подброшенную в воздух дыню. А теперь он метил в то место, которое не закрывала кольчуга турка: в левую подмышку.

Копье вздрогнуло в его руке, когда наконечник вонзился в бок турка и вышел с другой стороны туловища. Удар вышиб турка из седла, и он, дергаясь, повис на гибком копье.

Дориан опустил копье вниз, чтобы воин соскользнул с него и покатился в пыль, и тут же выбрал другую жертву. На этот раз от силы удара копье сломалось в его руке, но стальной наконечник уже вонзился в горло врага. Турок обеими руками схватился за обломок древка, пытаясь вырвать его из своего тела, но умер, не успев это сделать.

Батула бросил Дориану запасное копье. Дориан поймал его и, продолжая движение, воткнул наконечник в живот очередного турка.

В первые же минуты атаки ряды оттоманов рассыпались под напором с двух сторон, и тут же с юга по ним ударила основная часть армии.

Столкнувшиеся армии превратились в единую массу, крики людей и грохот оружия оглушительно сотрясали воздух.

Но долго это продолжаться не могло: одна сторона перевешивала другую, и атака вышла слишком яростной. Оттоманы начали отступать. Арабы, почувствовав победу, нажали сильнее, как волки на умирающего верблюда, и битва наконец превратилась в настоящую кровавую резню.

Первая атака Дориана занесла его в гущу врагов, и он с Батулой оказались отрезаны от своих и окружены. Второе копье сломалось в руке Дориана, и тогда он выхватил ятаган и принялся рубить врагов, пока его правая рука не стала мокрой до плеча от турецкой крови.

А потом вдруг ярость врагов вокруг него утихла, и они отступили, повернув своих скакунов назад. Дориан видел, как многие просто бросают оружие, когда к ним приближаются арабы. Турки удирали галопом.

– В погоню! – закричал Дориан. – Догнать их! Перебить!

Две армии, смешавшись, как вода с маслом, вместе неслись по равнине: арабы, пронзительно крича, размахивали окровавленными мечами, а убегающие турки почти не пытались обороняться. Некоторые просто спрыгивали на землю и падали на колени на пути наступающих, моля о милосердии, но арабы небрежно, на скаку, пронзали их копьями, а потом возвращались, чтобы ободрать с трупов золото.

Дориан пробивался к тылу турецкой армии. Он уже видел, что командиры Оттомана давно сбежали с поля битвы и теперь просто старались поскорее пересечь равнину.

Генерал и все его офицеры вскочили на лошадей и верблюдов и неслись к городу. Но из всей этой толпы Дориану нужен был лишь один человек.

– Где Зейн аль-Дин? – крикнул он Батуле.