Муссон

– Мы подойдем, брат мой, поверь, мы подойдем, а тогда я посмеюсь, видя, как мои турецкие союзники задерут на тебе юбки и перекинут тебя через седло твоего верблюда!

– Думаю, тебе самому это куда больше понравилось бы, Зейна!

Дориан воспользовался формой женского рода, как будто говорил с женщиной, и Зейн на какое-то время умолк.

Потом послышалось:

– Здесь у нас твой кровный брат Хасан! Ты его бросил, когда убегал, словно трусливый шакал! А он еще жив.

Дориан почувствовал, как по его спине прокатилась ледяная волна ужаса.

– Он храбрый человек, Зейн аль-Дин! Позволь ему умереть с честью! – крикнул он.

Хасан был его другом с первого дня жизни Дориана среди соаров. У него были две молодые жены и четверо маленьких сыновей, старшему из которых едва исполнилось пять лет.

Жуткий крик пронесся по ущелью, крик смертельной агонии и ярости, но тут же затих, перейдя в рыдающий стон.

– Вот тебе подарочек от твоего друга!

Что-то маленькое, мягкое, окровавленное вылетело из-за поворота ущелья. Оно покатилось по песчаной земле и остановилось перед стенкой бруствера.

– Тебе пригодится вторая пара яиц, брат мой аль-Салил! – крикнул Зейн аль-Дин. – Вот они! Хасану они все равно не пригодятся там, куда он отправляется.

Воины Соара рычали и испускали проклятья, а Дориан почувствовал, как на глаза наворачиваются жгучие слезы. Его голос звучал хрипло, когда он кричал Зейну:

– Богом клянусь, однажды я сделаю с тобой то же самое!

– О, брат мой! – откликнулся Зейн. – Если эта собака Соара так дорога тебе, я его пришлю тебе. Но до того хочу посмотреть на его потроха.

Снова раздался ужасающий крик, а потом Хасана вытолкнули на открытое место и подтолкнули по проходу к брустверу. Хасан был обнажен, между его ногами зияла темная кровавая дыра. Ему вспороли живот, и его внутренности висели до самых колен, скользкие, пурпурные. Он качнулся в сторону Дориана, открыв рот, похожий на полную крови пещеру. Зейн аль-Дин вырезал ему язык.

Сделав несколько шагов, почти дойдя до бруствера, Хасан упал и слабо задергался в пыли. Дориан перепрыгнул через бруствер с мушкетом в руке. Приложив дуло к голове Хасана, он выстрелил.

Голова Хасана разлетелась, как гнилая дыня от удара. При звуке выстрела турки толпой выскочили из-за укрытия.

Дориан запрыгнул обратно за стенку.

– Огонь! – крикнул он своим людям, и первый залп ударил по передним нападающим.

Все это продолжалось несколько часов, пока позволял дневной свет. Постепенно ущелье заполнилось трупами врагов, они громоздились уже почти на высоте бруствера, а густой пороховой дым так заполнил ущелье, что стало трудно дышать. Люди задыхались, стреляя и перезаряжая. Дым смешивался с металлическим запахом крови, вонью разорванных внутренностей, и от жары пот заливал тела и обжигал глаза солью.

Используя своих же убитых как штурмовую лестницу, турки трижды забирались на бруствер, и трижды Дориан и воины Соара заставляли их отступить. Когда сгустилась тьма, рядом с Дорианом осталось всего семеро арабов, и все они оказались ранены. В перерывах между атаками они оттаскивали убитых и раненых туда, где оставили верблюдов. Заботиться о раненых было некому, так что Дориан просто поставил бурдюк с водой рядом с теми, у кого еще хватало сил, чтобы напиться.

Джауб, которого прозвали Котом, получил рану в правое плечо от удара боевого топора, и Дориан не сумел остановить сильное кровотечение.

– Пора мне покинуть тебя, аль-Салил, – прошептал Джауб, с трудом поднимаясь на колени. – Подержи для меня мой ятаган.

Дориан не мог отказать в этой последней просьбе: он не желал оставить боевого товарища туркам. С ледяным сердцем он твердо упер рукоять меча в песок и направил острие изогнутого клинка к сердцу Джауба.

– Да благословят тебя Аллах и Его пророк, друг мой, – поблагодарил его Джауб. И упал вперед.

Клинок пронзил его тело и вышел между лопатками.

Дориан поднялся и бегом вернулся к стене как раз в тот момент, когда очередная толпа турок с воем помчалась по ущелью. Наконец их удалось отогнать, но пали еще два воина Соара.

«Я надеялся удержать их подольше, – подумал Дориан, тяжело прислоняясь к окровавленной стенке. – Я надеялся дать моему отцу больше времени, чтобы добраться до Авамира, но нас осталось слишком мало, все уже почти кончено…»

В ущелье становилось очень темно. Вскоре у турок появится возможность подкрасться к стене незамеченными.

– Бин Шибам, – хрипло обратился Дориан к человеку рядом. Его горло распухло от жажды и крика. – Принеси последнюю воду и связки хвороста из груза. Мы напьемся и осветим ночь нашим последним костром.

Танцующие тени побежали по скалистым стенам ущелья. Время от времени один из соаров бросал горящую ветку через стену, чтобы турки не могли к ним подкрасться.