Мулан

– Ты не смеешь мне доверять, – ответил он и с удовлетворением отметил мелькнувшее на лице колдуньи удивление. – Но у тебя нет выбора. Когда я нашёл тебя, одну, затерянную среди степей, ты жила в изгнании. Как побитая собака. Вся твоя сила без меня не имеет смысла. – Он замолчал, и его слова грозно повисли в воздухе. Он уставился на Сяньян, ожидая её ответа.

Вмиг выпущенные когти Сяньян вонзились в его горло, и он увидел гнев в глазах ведуньи. Однако он оставался спокоен. А когда заговорил, его голос звучал ровно и холодно.

– Помни, чего хочешь ты. Место, где твою силу примут без хулы и поношения, а тебя саму – такой, какая ты есть. – Он повторил слово в слово то, что она некогда доверительно сказала ему, и теперь наблюдал, как лицо ведуньи исказилось яростью. – А того, что ты жаждешь, без меня тебе не получить. И хочешь знать, почему? – Он помолчал, хоть и знал, что она не ответит. – Ни одна армия не последует за женщиной. – Он позволил своим словам отзвучать. – Доверяешь ты мне или же нет, но я твой единственный шанс.

Бори-Хан смотрел, как гнев догорает в её глазах. Сяньян знала, что он прав.

– Помни же, Бори-Хан, что и ты нуждаешься во мне, – отвечала она после недолгого молчания, по-прежнему держа его за горло.

– Я этого не отрицаю, – отвечал Бори-Хан.

Ещё мгновение они смотрели глаза в глаза. Затем Сяньян отняла когти от шеи Борихана.

– Мы довершим то, что начали, – сказала она.

На этот раз Бори-Хан кивнул.

– Да, – согласился он. – И ты проследишь, чтобы ничто и никто не встал на нашем пути.

Отодвинув её в сторону, Бори-Хан надел тунику и шагнул к выходу из юрты. Да, дело шло на лад. У него было войско. У него была колдунья. А вскоре у него будет царство.

* * *

Мулан буравила взглядом окружающий её густой туман. Солнце пыталось пронзить серую хмарь, и в результате невозможно было разобрать, что реально, а что лишь тень. Из седла Чёрного Вихря Мулан было видно разве что чуть больше, чем пешим солдатам.

Она была удивлена, когда командующий Тун приказал остановиться посреди наполненной туманом долины. Казалось, это крайне проигрышное с точки зрения стратегии место. Но, оказывается, нет. Таким образом, разъяснил им командующий, элемент неожиданности будет на их стороне. Они знали, с какой стороны наступает жужаньская рать, тогда как врагу было неведомо, что ждёт впереди.

Солнце, поднимаясь выше, рассеивало туман. Постепенно нарисовались тени. У Мулан перехватило дух, когда истаяли последние лохмы тумана и явили огромное войско, стоявшее супротив императорской армии. Жужане теснились, казалось, до самого горизонта, над ними реяли стяги десятков племен.

А впереди был Бори-Хан. Он сидел верхом на чёрном, как сама ночь, жеребце, и даже издали глаза его источали холодный расчёт. Напряжение Мулан передалось Чёрному Вихрю, и тот нервно переступил с ноги на ногу. Будучи частью кавалерии, Мулан предстояло идти в атаку в числе последних. Но это не имело никакого значения. Теперь, когда враг был перед ней, исчезла и тень надежды, что ей удастся избежать битвы.

Повернувшись, она увидела в рядах пеших воинов своих друзей: По, Яо и Линя. На их лицах не было и следа обычной самоуверенности, только мрачное ожидание. Чуть дальше Мулан углядела Скаша и Рамтиша. Без фальшивых бород и монашеских одеяний они словно сжались. На их исчерченных непогодой лицах читался страх. Мулан окатило сочувствием. Они чурались этой войны, но она завела их на неё. Она решила, что, если они выживут в битве, она найдёт способ извиниться, хотя так и не простила им кражу Чёрного Вихря.

Её глаза остановились на Хонхэе. Как ни странно, и он смотрел на неё. На мгновение их взгляды встретились. Окружающий гул словно стих: Мулан не слышала ничего, кроме собственного судорожного дыхания и яростного биения сердца. В глазах Хонхэя она увидела тот же вопрос и невысказанное извинение, которыми, наверное, был полон и её взгляд. Оба понимали, что, возможно, видят друг друга живыми в последний раз. И это понимание смело всякое соперничество и враждебность. Осталось только то, чему ни один не был готов дать имя: уважение… и что-то более глубокое. Это что-то, неподвластное словам, однако, бросило Мулан в краску, а Хонхэя заставило переступить с ноги на ногу.

По долине прокатился раскат барабанной дроби, и Мулан вздрогнула от неожиданности. Она опустила глаза. Выбросив из головы странное чувство, поднявшееся изнутри, Мулан повернулась к врагу в дальнем конце долины. Пришло время собраться.

Битва началась.

Барабанная дробь набирала темп и мощь, и первые ряды солдат империи преклонили колени. За ними ступили вперёд лучники и подняли луки. Среди них был и Сверчок, глаза его были ясны, а плечи недвижны. Мулан была впечатлена. Мальчик стал воином.

Командующий Тун воздел руку. Вся его армия, казалось, вздохнула, как один человек. А затем командующий подал сигнал. По взмаху имперского флага лучники выпустили стрелы. Высокой дугой полетели они через долину, ставшую теперь полем боя, туда, где стояло жужаньское войско.