Мулан

Под взглядами солдат, обернувшихся поглядеть, в чём дело, Мулан рванула к трактиру. Её конь стоял на привязи у входа. Услышав её голос, он радостно заржал и натянул повод, пытаясь освободиться. Мулан обхватила его руками, вдыхая знакомый и такой успокаивающий запах. Потом она разжала руки, всё ещё ласково поглаживая шею лошади, и обратила взгляд на дверь таверны. Взгляд был с прищуром. Она знала, кто находится за этими дверьми.

Похлопав Чёрного Вихря и пообещав скоро вернуться, Мулан ворвалась в трактир. И тотчас узрела Скаша и Рамтиша. Они сидели за столом, изучая карту. Монашеская одежда и бороды, казалось, сделались ещё грязнее, чем при последней их встрече. Она приблизилась решительным шагом. Заметив её, Рамтиш заёрзал на своем стуле, и лицо Мулан полыхнуло гневом.

– Помнишь того мальчишку-новобранца… – донёсся до неё шёпот Рамтиша.

Скаш кивнул.

– Хуа Дзюна, – отозвался он.

– Помнишь, как ты учил его постоять за себя и держаться так, будто он хозяин положения? – говорил Рамтиш. Скаш пробормотал что-то утвердительное, не отрывая глаз от карты. Рамтиш продолжал: – Остриё меча и всё такое прочее?

– Что с того? – раздражённо вопросил Скаш, недовольный тем, что его отрывают от дела.

– Наука пошла ему впрок, – завершил Рамтиш.

Скаш поднял голову – и встретился с яростным взглядом Мулан.

– Хуа Дзюн! – воскликнул он, подскочив на ноги и нервно заулыбавшись.

Мулан и не думала улыбаться в ответ. Как раз в тот момент, когда на пороге показались Хонхэй, Яо, По, Линь и Сверчок, Мулан взметнулась в воздух и стремительным движением лягнула Скаша двумя ногами. От души. Он повалился назад и хлопнулся об пол. Фальшивая борода, слетевшая при ударе, повисла под подбородком. Повернувшись, Мулан вперила взгляд в Рамтиша. Тот тотчас примирительно поднял руки.

– Только не в лицо… – начал он.

Но Мулан не дала ему договорить. Она прыгнула снова и на этот раз крутанулась в воздухе, прежде чем ударить Рамтиша в грудь. Его фальшивая борода тоже слетела и приземлилась на соседнем столе перед весьма обескураженными наблюдателями.

Оба вора не сводили с неё благоговейно испуганных глаз, а Мулан развернулась и вышла из трактира. Шум за её спиной говорил о том, что другие солдаты бросились поднимать Скаша и Рамтиша. К тому времени как Мулан отыскала командующего Туна, оба поддельных монаха были в колодках, их головы неловко торчали между деревянных планок.

– Разъясни нам, что произошло, Хуа Дзюн, – приказал командующий Тун, стоя посреди освещённого закатным солнцем двора. Подле него стоял командующий укреплённого городка. Сержант и остальные солдаты держались чуть поодаль и с любопытством следили за происходящим.

Мулан шагнула вперёд.

– Я повстречался с двумя этими бандитами в пути, – объяснила она, косо поглядев на них. – Они предложили мне еду и питьё и… – Голос её потерял уверенность, и она запнулась. Ей не хотелось признавать, что она купилась на обман, приняв их за монахов, и что они задурили ей голову, угостив вином. – И… – пробормотала она.

К её удивлению, Скаш встрял в разговор.

– Хуа Дзюн явил редкую щедрость духа, – молвил он, глядя на неё сквозь упавшие на лицо волосы, – предложив нам расположиться у его костра. Мы же предали его доверие.

Глаза Мулан удивлённо округлились. Скаш защищал её честь. Но почему? Какая ему в том выгода? Она оглядела его, ожидая, что он скажет дальше.

– Всё верно, – продолжал Скаш. – Мы не монахи. Вообще-то говоря, мы разбойничаем. Странное занятие, скажете вы, но это ремесло, освящённое веками. Мы, бандиты, являем неотъемлемую часть Шёлкового пути. Без нас истончится нежная ткань всего предприятия.

«Невероятно», – подумалось Мулан. Как только Скашу удаётся описывать воровство как благородное занятие. Ремесло, которое необходимо для окружающих. Бросив взгляд на командующего Туна, она увидела, что его лицо также выражает изумлённое неверие.

Рамтиш, чьё выражение Мулан не удавалось прочитать, кивнул.

– Дозвольте добавить, командующий, что мы могли забрать у паренька и его меч, но я – лично я – почёл это неправильным.

Мулан сдержала непрошеный смех. Она очень сомневалась, что дело обстояло так, как он описывал. Хоть она и не знала этих мужчин, но она готова была спорить, что меч ей оставил Скаш. Из этой парочки он казался более высоконравственным, если так вообще можно сказать о подобной швали.

Заметив, что терпение командующего и солдат на исходе, Скаш продолжил свою защитную речь.

– Посему, если Хуа Дзюн найдёт прощение в своём сердце… – Он сделал паузу и повернулся к командующему Туну: – А мудрый командующий не увидит иного препятствия к тому, чтобы помиловать нас, можно уже снять с нас эти оковы…

Командующий услышал довольно. Он поднял руку, веля Скашу замолчать. Взглянув на сержанта Цяна, он подозвал его.

– Сержант, чем карается кража коня у солдата во время войны? – спросил он.

– Смертью, – отвечал сержант Цян.

Торчащие над кандалами безбородые лица Скаша и Рамтиша побледнели. Глаза Мулан сделались совсем круглые.

– Хуа Дзюн, – сказал командующий Тун, повернувшись к ней. – Эти негодяи украли твоего коня?