Мухтар Ауэзов

«В декабре в Восточном Казахстане распалось правительство Алаш-орды. Члены правительства Мир-Азим Кадирбаев и Мухтар Ауэзов в марте приехали в Башкурдистан. Мухтар Ауэзов, уважаемый профессор, член академии наук Казахстана, скончавшийся 27 июня 1961 года, был настроен гораздо более пессимистично, чем во время нашей встречи в 1918 году. Я повторил Мухтару Ауэзову все, что говорил Иркабаеву, когда тот уезжал на Дальний Восток. Ауэзов, несмотря на то что по натуре своей он был человеком пассивным и спокойным, всерьез поддерживал идею продолжения борьбы в Туркестане. Посмотрев, как мы живем, он сказал: «Здесь хорошо, у вас все есть, как же вы уедете, бросив все?» В 1959 году, когда он был с советской делегацией в Нью-Йорке, он рассказывал казахским эмигрантам (мутаджирам) о своем визите к нам, охарактеризовав его как «вспышку молнии в темноте».

Это фрагмент из воспоминаний Заки Валиди Тогана, обнародованных в Стамбуле в 1969 году и тридцать лет спустя переведенных с турецкого на русский.

Надо тут вспомнить этого человека, некогда в России весьма известного и чтимого (под именем Ахмеда-Заки Валидова), потом сделавшегося парией и отщепенцем, а ныне застывшего в виртуальном мраморе национального героя башкиров и татар, так что один публицист-энтузиаст из Уфы поименовал его «первым президентом» Башкортостана. Пусть это будет чем-то вроде развернутого примечания к рассказу о жизни и творчестве Мухтара Ауэзова — оно здесь не чужеродно.

Заки родился в 1890 году в захолустном башкирском ауле на Южном Урале. Домашние предания, из поколения в поколение передающиеся, сохранили образ беспокойной семьи, кочующей по Западной Сибири, Северному Кавказу, Кубани и постоянно ввязывающейся в разного рода политические события и военные раздоры. Со временем боевой пыл поостыл, и отец Заки, отслужив свой срок в Дагестане, неподалеку от штаба Шамиля, сделался сельским имамом и основал медресе, где учились двести шакирдов. Это был правоверный, хотя и не фанатичный мусульманин, воззрения и дух которого лучше, чем любое биографическое описание, передадут две строки Гете:

Вам рай опишет мусульманин истый
Так, словно сам бродил по горним странам.

Мать тоже была женщиной истинно верующей, вставала до восхода солнца, не пропускала ни единого намаза и вообще строго следовала всем ритуалам ислама. Наделенная удивительной памятью и развитым художественным чувством, она прекрасно знала персидскую и тюркскую поэзию. Именно ей Заки обязан отменным знанием стихов Руми, Навои, Ахмеда Яссави, Суфи Аллаяра и вообще неистребимой страстью к чтению, круг которого стремительно расширялся, захватывая все новые пласты письменной культуры сначала Востока, а после и Запада.

Призвание определилось рано — филологическая наука, история культуры.

29 июня 1908 года Заки, вопреки воле отца, видевшего в сыне наследника-учителя, отправился в дорогу, приведшую его сначала в Казань, потом в Фергану, Бухару, Петербург. То в товарных вагонах передвигался, то в трюмах волжских пароходов, то просто пешком. В люди пошел, правда, влекомый иными, не горьковскими побуждениями. Не быт познавал, но книжную культуру, и не с босяками общался, а с профессурой. К слову, та же самая дорога приведет его впоследствии и к Горькому, на его дачу в Мустамяках. Уже всемирно знаменитый писатель увлекся тогда (в 1916 году) просветительством и задумал цикл сборников, представляющих литературы разноязычных народов России. Составить книгу «Российские мусульмане» Горький предложил молодому исследователю, о котором был несколько наслышан. Книга была написана, Горький сопроводил ее добрым предисловием, но до печатного станка дело почему-то так и не дошло.

Там же, в Мустамяках, Валиди познакомился с другим знаменитым человеком, который тоже много бродяжничал в молодости, — Федором Шаляпиным. А услышал он его впервые пять лет назад в Казани, в «Короле Лире». Потом они еще несколько раз встречались, сначала в Петрограде, вскоре после революции, затем, чуть не двадцать лет спустя, в Австрии.

Впрочем, да этого еще очень далеко, а пока Валиди переезжает из Саратова в Казань, оттуда в Оренбург, далее в Астрахань, снова в Казань, где в течение года преподает тюркскую историю и историю арабской литературы в местном медресе «Касимия». Систематического образования он так и не получил, но и самоучкой его не назовешь. Там же, в Казани, и в то же время Валиди на правах вольнослушателя ходил в университет, упорно занимаясь латынью, немецким, французским, общим языкознанием, историей русского языка и ориенталистикой.