Мучение любви. Келейные записи

Вот заканчивается месячный срок нашего пребывания на Святой Горе. Мы успели обойти всю Афонскую гору, побывали в шестнадцати монастырях, в некоторых скитах, многое увидели, многое узнали! Но «узнали» в смысле «вспомнили», как узнают что-то знакомое душе, много раз прикасавшееся к сердцу, но почему-то удаленное, недоступное. И вот теперь «узнали» – увидели то, о чем раньше просто «знали», что оно бывает и весьма хорошо… Вот мы опять в Ивероне, откуда и начиналось это наше месячное путешествие. Как не хочется уезжать отсюда! Здесь точно небо на земле: то ли небо низко приклоняется к земле, то ли земля высоко тянется к небу, но чувствуется это таинственное благодатное соприкосновение. Здесь самое счастливое место на земле! Как странно: посмотришь на карту мира – как он велик, сколько прекраснейших земель, огромные зеленые материки, горы, реки, моря! – и едва найдешь на ней Средиземное море и в нем крошечный полуостров с тремя вытянутыми «рожками» – узкими горными полуостровками, вдающимися в Эгейское море, и вот только на одном из трех, на крошечном участке земли – святой Божий мир, «удел Богородицы», или «сад Богородицы». И только здесь царят законы духовные, возвышенные; только здесь сама жизнь, обычаи, архитектура, сам вид людей – все подчинено, направлено так, что соответствует главному в человеке, то есть его духу, насущным потребностям, его «вожделениям».

В то же время огромный мир, лежащий по другую сторону моря, весь исполнен законов, правил, форм, обычаев, дел, слов, отражающих лишь вожделения плоти, позывы одебелевшей души. Там все только прикрывается образом человеческим, а по сути – только «скотство», «зверство»; много произносится будто бы членораздельных слов и даже, кажется, имеющих какой-то смысл речей, но это лишь «мычание и блеяние бессловесных» – неразумных страстей и бессмысленных пожеланий. Да, и в этом мире редко-редко встретишь вдруг одного-другого раба Божия, а иной раз и небольшой монастырь, но все это крошечные лодочки, заливаемые волнами, наветуемые ветрами и разными напастями: гребцы на них всегда в страхе, всегда в боязни неприятной неожиданности, они здесь совсем чужие, такие одинокие, удрученные со всех сторон… И как с Афона, когда смотришь на море, кажется ужасен, отвратителен, безумен, бессмыслен, глуп до крайности тот мир, что там, за морем; сам он весь такое же колеблющееся море, «житейское море», кипучее, пенистое, таящее в себе гади, им же несть числа, животная малая с великими, там же змий сей, ругающийся ему[131] и – в шутку и не в шутку – забавляющийся погибелью человеческой, мутящий это «море», превращающий весь род человеческий в сумасбродную, беснующуюся толпу. И вот, покидая Афон, надо сесть на корабль и уплыть в это «море»…

А Святая Гора останется в памяти как чудесный, спасительный островок счастья – единственное «сухое» место, «ковчег Ноев» среди великого греховного потопа, среди глубочайших бездн порока, блуда, злобы, гордости, пьянства, безумия, отчаяния и сатанинского хохота, среди всей этой влажной, холодной пучины погибающего мира. И отплываем в эту пучину, чтобы опять в страхе, в одиночестве грести, править где-то вдали утлую ладью под пронизывающими порывами ветра – и все ради надежды быть в том мире, о котором Святая Гора только что живо нам благовествовала.

Святой Афон. 1994 г.

Вот мы снова на Святой Горе. Прошлый раз, год назад, мы уезжали отсюда с сильным желанием вернуться опять и уже на больший срок. Ведь мы спрашивали здешних отцов, и они советовали пожить на Афоне год-два и так поучиться монашеству. И вот мы просили нашего Святейшего Патриарха позволить нам поехать на Святую Гору с этой целью, просили также исходатайствовать у Патриарха Константинопольского необходимое разрешение. И вот, получено благословение от нашего Патриарха, пришло письмо от Патриарха Вселенского, не только позволяющее нам пожить два года на Святой Горе, но еще и с обращением к Протату[132] афонскому и к отцам – помочь нам удовлетворить наше желание поучиться на Афоне. В общем, достигнуто то, о чем даже невозможно было мечтать! К тому же, в прошлое наше посещение Афона мы близко познакомились с герондой монастыря Ксиропотам. Он к тому времени только что вернулся из Грузии (куда приезжал на короткий срок, желая поближе узнать нашу страну, посмотреть наши древнейшие храмы и монастыри, поклониться великим святыням, хранимым в Иверской земле, познакомиться с нашими христианами). Это тоже повлияло на наше сближение, к тому же во многом мы оказались единомысленны, и на основные вопросы, волновавшие нас, геронда смотрел так же. После нескольких теплых бесед он обещал нам помощь в том случае, если мы сможем приехать на Афон, и даже согласился принять нас под свое покровительство. И вот открылась нам ровная и удобная дорога, дабы отправиться в «земной рай», в «удел Божией Матери», в «надежный стан» крепких, верных воинов Христовых.