Мстительница

Тысячу раз я перебирала в памяти то, что случилось в последующие мгновения, пытаясь найти в этом смысл или порядок, с которым можно смириться. Нажатие на спусковой крючок, выстрел и то, что должно было случиться со всем, угодившим в расширяющийся энергетический конус; мощный хлопок, с которым закрылись герметичные двери, отсекая каюту Труско от камбуза и мостика; последний взгляд на него – с пистолетом в руке, доживающего секунды своей жизни.

Во всяком случае, так должно было случиться.

Но не случилось.

Вот все, что я могу сказать: действие пушки призрачников не было сосредоточено на том моменте, когда Труско нажал на спусковой крючок. Оно было расколото, разбито на кусочки и собрано вновь вокруг этого момента, как перетасованная колода, и каким-то образом – я не могу выразить это словами – двери оказались закрыты до того, как он выстрелил, а Иллирия все еще смотрела на нас, даже после того, как пушка сделала свое дело, и забрало ее шлема было то поднято, то опущено, то застревало на полпути.

Я твердила самой себе, что это невозможно, что воспоминания перемешались у меня в голове, но – пусть это и помогает мне заснуть – не уверена, что такова правда.

Нет. Оружие призрачников сотворило что-то жуткое со временем, а также с пространством и материей, и мы были там, когда это произошло, а если вам трудно в этой истории отличить нормальное от ненормального, то ступайте со своими претензиями к призрачникам.

Глава 25

Комната Труско сохранила нам жизнь. Когда из остальной части «Королевы» вышел весь воздух – не считая нескольких уголков, отделенных переборками, и герметичных пространств, – мы выжили. Может, он и не был самым великим или самым отважным капитаном, но прекрасно позаботился о собственных удобствах. Интуиция меня не обманула в тот первый раз, когда я оказалась в его каюте. То ощущение надежности было не просто плодом моего воображения. Стены и двери каюты действительно были изготовлены по более высоким стандартам, чем остальной корабль, потому что Труско не потерпел бы иного. За это его можно назвать трусом – и многие назовут. Но когда он взял пушку призрачников и нацелил на Иллирию, он в точности знал, что делает. Может, один смелый, самоотверженный поступок не перевешивает жизнь, прожитую по иным правилам, но не мне об этом судить. Я думаю, что в те последние минуты Труско получил команду, о которой мечтал, и воздал ей по заслугам.

Так или иначе, вы услышите критику в адрес Труско и парусника «Пурпурная королева», и немало таковой. Но только не от меня и не от Прозор.

В конце концов мы выбрались из той комнаты, но я не буду притворяться, что это было легко. У Труско имелся скафандр, спрятанный в нише за одной из его карт, но мы бы его ни за что не нашли, если бы с нами не было Сурт.

– Половина так называемых секретов этого корабля, – призналась нам интегратор, – известны мне уже много лет.

Я подумала про Жюскерель с «Монетты», про Ласкера с «Железной куртизанки» и решила, что к ним, вероятно, это тоже относится. Не важно, что говорят про чтецов костей; на самом деле капитан должен всячески баловать своего интегратора.

В соединительном коридоре между каютой Труско и мостиком были двойные двери, так что мы могли входить и выходить из комнаты, не теряя всю нашу дыхаль зараз. Но насоса там не было, и каждый раз, когда нам нужно было пройти через эти двери, немного дыхали просачивалось в то, что осталось от «Королевы». К тому времени, когда Сурт надела скафандр Труско и отправилась искать другие скафандры и дыхаль, наши запасы почти подошли к концу. Через час мы начали задыхаться. От добрых мыслей про Труско я вновь перешла к презрению в его адрес, ведь это он обрек нас на медленную смерть от асфиксии.

– Там полный бардак, – сообщила нам Сурт. – У нас больше нет корабля, это ясно.

– Хорошо, что тут недалеко еще один, – сказала я.

Сурт уставилась на меня через забрало шлема:

– Я знала, что ты собираешься одолеть «Рассекающую ночь». Но я не думала, что ты рассчитываешь ее захватить.

Я заставила себя улыбнуться:

– Мы не очень-то избалованы выбором, верно?

– Есть еще кое-что. Эта пушка здорово все раскурочила. Трудно сказать, что чем было раньше. Я нашла Труско – не думаю, что он сильно мучился. Единственное, что меня гложет, так это тот факт, что нигде нет ни явных следов Босы, ни каких-то ее частей.

– У нас случилась жесткая разгерметизация, – сказала Страмбли. – Если ее не уничтожило выстрелом, может, вышвырнуло наружу.

– А она могла вернуться на «Рассекающую ночь»? – спросила я.

– Мы достаточно близко, – призналась Сурт. – И эта дыра в корпусе глядит прямо на корабль Босы. Но прыгать между парусниками – это тебе не по лужам скакать. Скорее всего, она уплыла в Пустошь, если пушка с нею не покончила.

– Пустошь – местечко просторное, – сказала Страмбли. – Думаю, с каждой секундой она удаляется от нас. Хочешь ее отыскать и поиздеваться, Фура?

Не могу утверждать, что идея не показалась мне привлекательной. Но нам предстояло преодолеть еще несколько затруднений, прежде чем позволить себе роскошь в виде сведения счетов.