Мститель

Первую телеграмму он отправил 28 января 1919 года. Сколько уже было погромов до этого, не счесть… Кто на нее отреагировал? Никто! Теперь апологеты Петлюры ссылаются на его 131-й приказ. Какой, мол, он был не антисемит и защитник евреев! И никто не обращает внимания на то, что издан этот указ был аж в самом конце августа 1919 года! После того как уже были пролиты реки нашей крови петлюровцами! Только по данным комиссии Красного Креста, во время этих погромов было убито около пятидесяти тысяч евреев. Но это не полная статистика! По моим данным, убито было вдвое больше!

Абрам остановился и сел на стул.

– Шолом! Директорией управляло не правительство, а фактически «атаманская группа» во главе с Петлюрой! Бандиты и убийцы!

Шолом стоял у стены, и смотрел отрешенно куда-то вдаль. Вдруг он вздрогнул и произнес:

– А как тебе Марголин[172]? Он везде пишет о том, каким хорошим был Петлюра и как он боролся с антисемитизмом и погромами.

Абрам снова вскочил на ноги и вскинул руки кверху, а затем резко и обреченно махнул ими.

– Марголин… – медленно произнес Абрам, а затем быстро заговорил: – Человек он неплохой. Интеллигент. Вырос в сказочно богатой семье. Блестящий юрист. Всегда был за наш народ. Защищал евреев от погромов всегда на судах, включая самого Бейлиса от кровавого навета. Сам знаешь… Он был лишен права работать адвокатом и был очень зол на царскую Россию. Марголин был обижен и ждал больших изменений от нового правительства новорожденной Украины… И его надежды оправдались! Он был восстановлен в правах после Февральской революции 1917 года. А в новой Украине получил пост аж члена Верховного суда Украинской Народной Республики. А с ноября 1918 года был назначен заместителем министра иностранных дел Директории! Для него это был пик карьеры! Понимаешь?

– И что? – отстраненно спросил Шолом.

– Как и что? Он впервые достиг таких вершин благодаря становлению новой независимой Украины. Он поверил в Украину! Поверил в её новую власть! Он всей душой начал думать, что все плохое осталось в прошлом, в царской России. Там остались погромы, черносотенцы, трупы, насилие, кровь, грабежи… А жизнь показала, что все совсем иначе. И что новая и независимая Украина оказалась еще страшнее и опаснее для евреев, чем царская Россия! Он понял это окончательно только после жутчайшего погрома в Проскурове. И ушел в отставку. А потом, дабы, прежде всего, оправдать себя, человека, который работал бок о бок с Петлюрой, он решил стать адвокатом Петлюры, говоря миру о том, какой это был, дескать, борец с погромами. Но на самом деле он прежде всего оправдывал себя самого…

Шолом с презрением кивнул и сказал:

– Проскуров… Родные места. В том жутком погроме у меня были зверски убиты пятнадцать родственников… Среди них были совсем молодые! Давай выпьем коньяку…

Абрам кивнул. Шолом открыл бутылку, и они выпили без тостов.

Абрам поставил рюмку на стол и сказал:

– И последнее. То, что ты наверняка знаешь, но то, что я просто обязан сказать. Помимо того что Петлюра был антисемитской свиньей, антисемитом до мозга костей, завистником, посредственностью и нашим врагом, он все же не был полным кретином и политическим самоубийцей. А отказ от погромов стоил бы ему и кресла, и положения, а, может, даже и жизни.

Шолом почесал усы и спросил:

– Как это?

– Объясню. Украина была нищим, голодающим, разорванным войной и болезнями островом. Атаманы управляли каждый на свoей земле. Полная иллюзия государства. Эти атаманы, многие из которых происходили из низов, были классическими феодальными царьками. Каждый сидел на своей территории, где лютовали его хлопцы, а если точнее, бандиты и насильники, и грабили, делясь с атаманом. Что могло объединить их всех? Лишь одно: природный, зоологический антисемитизм и страсть к легкой наживе через грабежи. Петлюра это прекрасно понимал. Погромы давали его армии деньги, азарт и желание продолжать воевать. Никакого общеукраинского патриотизма у них не было. Только свой, шкурный интерес и желание громить ненавистных жидов и грабить их. Останавливать их было невозможно, и, с точки зрения Петлюры, глупо и опасно. Поэтому он только делал вид, что останавливает их. И все это понимали. Атаманы тоже. Эти приказы шли на самокрутки. Брехня для французов. Так их называли. Но помимо этого, Петлюра сам был и есть пещерный антисемит. И еще. Вспомнил вот. Как-то к Петлюре попала на прием делегация евреев, жителей станции Мамиенка, и попросила остановить погром, так он им заявил: «Послушайте, я не вмешиваюсь в то, что моя армия делает, и я не могу помешать им делать то, что они считают необходимым делать!» Петлюра еще себя проявит. Увидишь. Все свои неудачи спишет на евреев.

Шолом горько кивнул… Они сидели до поздней ночи, а затем Абрам уехал на такси к себе в отель.

Сцена 49

Октябрь 1924 года.

Как-то утром Шолом вдруг сказал Хане:

– Знаешь, вчера мне сказали, что Петлюра перебрался вo Францию. Но в какой город, не знаю…

Хана пораженно посмотрела на мужа и воскликнула:

– Не может быть! Это чудовище выжило! И он здесь? Наслаждается свободой и безнаказанностью?