Мститель

– Вот. Запомни его. Это Агаг[145], царь амаликитян. Я лично казнил его. Ты же избран небом, чтобы казнить его потомка. Его лицо будет таким же, только без бороды и усов. Его имя Симон.

И тут Шолом увидел, что борода и усы исчезли на портрете. На него смотрел какой-то бритый мужчина в полувоенной форме.

– Он прольет реки еврейской крови, – с горечью сказал пророк.

С этими словами он протянул Шолому свой меч. Тот взял его и ощутил теплую шершавую рукоятку…

– Будь сильным и ничего не бойся. Б-г с тобой, Шолом. Ты Его меч. Такой же, каким был и я. Знай, твои сны – пророческие. А сновидец ты такой же, каким был Иосиф[146]. Частица моей души входит в тебя. И теперь ты навсегда связан со мной, с пророком Самуилом…

Пророк вышел с Шоломом из пещеры и, поднявшись в воздух, облетел с ним всю Святую землю, и показал ему её всю, после чего он аккуратно опустил Шолома на гору, рядом со своей гробницей.

Шолом поблагодарил пророка и проснулся. Яркие лучи солнца били в его глаза. Начинался новый день.

– Удивительный сон… – пробормотал Шолом про себя, – но кто же такой этот Симон, потомок царя амаликитянского Агага?

Сцена 41

Снег сыпал густо, большими пушистыми снежинками, быстро наметая похожие на перины сугробы и покрывая шинели и мундиры казаков и офицеров белым бесформенным покровом. Он падал бесконечным потоком с серых, местами темно-синих туч, как будто какой-то ребенок-ангел вспорол небесные подушки, и перья эти, паря в воздухе, хаотично и шаловливо падали коням под копыта. Военный оркестр играл «Прощание славянки». Гарцуя на конях, медленным шагом проходила сотня за сотней казаков под российскими триколорами.

На балконе третьего этажа купеческого дома среди свиты атамана Семенова стоял капитан Слуцкий, отдавая честь проходящим внизу войскам. Он грустно смотрел на текущие мимо него внизу потоки солдат и на ликующую, безликую толпу штатских в шубах, стоящую по обеим берегам этой медленно текущей армейской реки.

Снежинки падали, как перья… Виктор думал о погроме. Ему, единственному из всех этот снег напоминал увиденный в раннем детстве погром и парящие над городом перья из вспоротых перин, и лужи крови…

Толпа ликовала. Атаман наконец-то создал и собрал свою собственную армию-защитницу! Флаги развивались в морозном воздухе, юные девушки, расплываясь в улыбках, вручали цветы усатым казакам, а мужчины хлопали и кричали «ура!», надрывая горло.

И никто не знал, что не было бы ни этой армии, ни этого праздника, если бы не стоящий за спиной атаман скромный еврейский капитан Виктор Слуцкий, собравший на нее астрономическую сумму денег. Виктор знал, что сейчас атаман уже ведет переговоры с японцами, и те вроде как уже согласились оказать ему поддержку деньгами и оружием. Но японцы никогда не вложили бы ничего, если бы у Семенова уже не было бы многотысячной армии, которую ему помог создать именно он, Виктор Слуцкий.

Во внутреннем кармане кителя Виктора лежало последнее письмо, полученное им от сестры Ривки. Она писала, о том, что маму похоронили месяц назад, и о том, что они уплывают в Америку вместе с престарелым отцом и с младшими сестрами.

– С отцом, – подумал Виктор и криво улыбнулся, вспомнив православного священника из украинского села Стуфчинцы, – а отец, как выходит, и не его отец вовсе… Кто теперь навестит могилу мамы, после того как они все уже наверняка уплыли в Америку? Никто… Да и сам я хорош… Тоже ведь ни разу еще на её могиле не был, да и буду ли?! Воюю тут, за единую и неделимую Россию…

И Виктор снова вспомнил дядю Иче и их последний разговор.

Тем временем последняя сотня прогарцевала и исчезла в снежном занавесе. Семенов повернулся к своим помощникам и японскому полковнику, которому он демонстрировал свои войска.

– Виктор Семёнович, не соблаговолите ли отужинать с нами, голубчик? Вижу, не спокойно у Вас на душе… Пойдемте… Водочкой отогреемся, да поговорим. Есть деликатные темы. И не переживайте, Унгерна я отсажу за другой стол.

Слуцкий поклонился и вежливо ответил:

– С превеликим удовольствием, Ваше высокоблагородие, Григорий Михайлович.

Атаман Семенов любил гулять в ресторанах и обожал кутить, особенно если настроение было подходящим.

Сегодня он как раз был в ударе. Дела шли очень хорошо. Красных били по всем фронтам. Казаки шли к нему в армию отовсюду, и их ненависть к большевикам только росла. А теперь и японцы изъявили желание помогать.