Мститель

Шолом прожил год в Черновцах. Он то работал часовщиком, то чернорабочим, а то и просто нанимался на самые простые и даже нелепые работы. Причиной столь частых перемен в рабочих местах была в его излишне открытом характере и в попытках мобилизовать местных рабочих на забастовки.

Затем Шолом переехал в столицу Галиции, в Лемберг. Там он так и не нашел работы по своей профессии и совмещал активную революционную деятельность с мелкими и случайными заработками.

Зимой он даже чистил снег состоятельным домовладельцам, чтобы как-то выжить. Лемберг не очень понравился Шолому, и он решил переехать в венгерскую часть империи. Он перебрался в хасидский город Кашау, а оттуда летом 1907 года уехал в Будапешт.

Именно в Будапеште судьба свела Шолома с человеком, который радикально поменял его взгляды. Человека этого звали Дaвид Хаскин, и благодаря ему Шолом перешел из своей веры эсера[80] в анархистскую. После долгих и жарких споров об истине Шолом объявил Кропоткина своим новым духовным Ребе.

– Теперь он мой Баал-Шем-Тов![81] – воскликнул он.

Шолом отложил в сторону учение Маркса и принялся штудировать Бакунина, Стирнера, Тукера, Толстого и Кропоткина.

Там же, в Будапеште, Хаскин ввел Шолома в круг анархистов, и он сразу стал пылким членом анархического движения. Шолом начал добровольно раздавать запрещенную газету «Процветание для всех», отказываясь брать за это партийные деньги. Его всегда отличала кристальная честность и неподкупность. Идея для него была превыше всего на свете.

А зарабатывал Шолом на жизнь себе сам. При нем всегда был чемоданчик с инструментами для починки часов и пачка анархической литературы. Так он путешествовал по Австро-Венгрии, меняя города и пейзажи.

– Многие люди любят путешествовать на поезде! Как пишет Шолом-Алейхем, путешествовать поездом одно удовольствие! Богачи едут, известно дело, первым классом! Средние люди – вторым классом! А простой люд, рабочие, крестьяне, обычные евреи – третьим классом! Зато можно поговорить! Сколько собеседников вокруг!

А некоторые любят верхом! На лошади или в карете! А кто и на автомобиле! Иные уже начали летать на аэроплане! А я, как простой хазарский кочевник, топаю ногами… У хазар тоже ведь были богатые конные всадники и бедные, безлошадные, типа меня…

Так Шолом веселил своих друзей и ходил из города в город. Он наслаждался прекрасными видами лугов и полей и заглядывался на чарующую красотой архитектуру городов. Стоило ему куда-то прийти и объявить о том, что он часовой мастер, как сразу появлялись клиенты. Он зарабатывал деньги и передавал молодым людям газеты. А вечером он сидел в местном кабачке и ужинал жареной рыбой с пивом. И хотя кошерность для него уже была не так важна, он все равно старался есть рыбу, а не «их трефное мясо»[82]. Привычка брала свое.

Но в городах Венгрии Шолому стало скучно без хорошей еврейской компании, и он перебрался в Вену. В столице он нашел компанию, но не нашел работу. Часовщиков здесь было полно и своих. И уже в феврале 1908 года он переехал в Моравию, где устроился на работу на фабрику часов Gollerstopper. Там он работал вплоть до июня 1908 года, а затем решил снова попытать счастья в Вене.

На улице Augarten Strasse 40/26 он снимал койку. Шолом часто заходил в Библиотеку иммигрантов, расположенную на Hannover Strasse. Там он мог дискутировать и говорить с другими выходцами из России. Кого тут только не было! Сюда приходили и русские моряки, как их называли тогда, потемкинцы. Бывали здесь и бундовцы, и коммунисты, и эсеры, и анархисты. Здесь он находил пищу для души. И спорил, доказывал, парировал и сыпал цитатами.

Летом работы у Шолома почти не было, и он начал искать работу через местную еврейскую организацию, которая помогала ему найти хоть какие-то заработки.

В июне 1908 года Шолом решил покинуть Вену, и, продав все свои скромные пожитки, с двумя своими приятелями-анархистами ушел из столицы империи пешком. Ребята брели в сторону Тироля. Так они прошли почти сорок километров, пока не вошли в городок Неленгбах. Голодные и измученные долгим пешим броском (а денег у них не было никаких), они заметили вывеску «Королевское имперское ночное убежище для туристов». Еле державшиеся на ногах путники подумали, что это бесплатная ночлежка для бедных. Они вошли в гостиницу и переночевали там. Утром, однако, с них потребовали плату, и девятнадцатилетние революционеры были арестованы, как не заплатившие за постой малолетние путешественники. В Австро-Венгрии совершеннолетие наступало в 20 лет.

Шесть недель горемыки провели в местной тюрьме. Условия в тюрьме были жуткие. Вши, голод и болезни. Они чуть не умерли в этом аду, пока какой-то арестант не надоумил их связаться с кем-то, кто их знает, чтобы внести залог. Шолому удалось передать весточку друзьям-анархистам в Будапешт, и те, послушав главу будапештской ячейки, Рудольфа Гроссмана, выкупили бедолаг.