Можно тебя навсегда

     Валет – красавец, органично и пропорционально сложенный орловский рысак белой масти, не терпел грязь. Отвращение к плохой погоде буквально читалось на морде, когда его выводили в межсезонье по грязи. Зимой же, среди снегов, Валет красовался, косясь выразительными глазами – все ли видят, насколько он хорош собой.

     Амулет – русский рысак гнедой масти. Племенной жеребец с сухопарой шеей и ногами. Послушный и добродушный, как теленок. Объездить его смог бы даже шестилетний ребёнок.

     Принц – строптивый, норовистый конь, задиристый, молодой, ещё не вошедший в силу. Страшный гордец с неуживчивым характером.

     Наконец, в дверях появился Степан Матвеевич, под уздцы он вёл Абсента. Крупный, мощный, высокий французский рысак караковой масти был негласно всеми признан конём Богдана и только его. Любимцем, которого объезжал лично Богдан.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

   Абсент числился племенным жеребцом. Французский рысак – невероятно красивое животное, предназначенное для спорта. Созревают такие жеребцы позже орловских рысаков или русских рысистых, поэтому потомства от него ждали дольше, и парень не подвёл. Порода в первых отпрысках Абсента читалась сразу по рождению.

     Богдан принял коня, одобрительно похлопал по мощной шее, приветствуя, легко взлетел в седло и направился вон из конезавода. Туда, где за линией шоссе и темнеющей полосы тайги начиналась степь, прерывающаяся чередой невысоких гор. Стык стихий.

     Запах полыни, ковыля, засохшей и свежей травы, душный цветочный аромат ударил в нос, стоило проехать меньше километра. Абсент, почуяв настроение наездника, перешёл на шаг, не мешая Богдану смотреть в никуда, вдыхать тёплый воздух степи, и гонять пустые мысли в опустошённой от этих же гнетущих мыслей голове. Наверное, не будь в его жизни конезавода, обязанностей перед рабочими – в такие часы он пришпорил бы Абсента и скрылся от всего мира. Испарился, превращаясь в кочующую по степи пыль.

     По возвращению на конюшню лично занялся Абсентом, получая от общения с конём особенное, мало с чем сравнимое удовольствие. Егора на месте не застал, в общем-то, и не рассчитывал. Степан Матвеевич выговаривал недовольство подчинённым, но прикусил язык, завидев начальство. Дескать, мы тут сами своими силами разберёмся. Татьяна же, кажется, не поменяла позу с того момента, как утром моргала, глядя на Богдана. У совы больше эмоций, чем у бухгалтерши. Впрочем, вряд ли Богдан хоть кому-нибудь внушал желание улыбнуться.

     Богдан отправился в душ, освежился, решил, что стоит всё-таки поработать, раз уж он в конторе. Через полчаса – волосы не успели просохнуть – услышал женский разговор под открытым окном.

     – Звонил твой? – Богдан узнал голос Марины – проходящей у него практику ветеринара с узкой направленностью ипполога.

     – Нет, – глухо ответили ей.

     Татьяну сразу не узнал, настолько редко слышал её, несмотря на то, что видел каждый день.

     – Разотри! – авторитетно, голосом светской львицы, заявила Марина.

     – Конечно…

     – А ты начальника нашего… того этого, а?!

     – С ума сошла?! – взвизгнула Таня. Богдан был готов поклясться, несчастная перекрестилась. – Он так зло смотрит. Я вообще его боюсь до смерти. Была бы другая работа – ушла бы, не думая!

     – Это да… – задумчиво протянула будущий ипполог. – Говорят, он другим был до смерти жены.

     – Не знаю, – зашипела Татьяна.

     Богдан усмехнулся, нарочито кашлянул, а через три минуты, выйдя на крыльцо конторы, не увидел никого. Сплетниц как корова языком слизнула. Дожил, кем-то пугают детей, а им – женщин. К лучшему.

   У него не было никого с того момента, как он закрыл дверь квартиры в московской пятиэтажке. Ни для тела, ни для ума, ни для души тем более. Организм давал понять, что воздержание не его стихия, напоминал тяжелеющим пахом, нечаянными мыслями, а то и фантазиями, как в пубертате – Богдан игнорировал происходящее. В крайнем случае, передёргивал ночью, тут же проваливаясь в сон, как в чёрную, непроглядную лаву.

     Егора и дома не оказалось. Мелькнула мысль позвонить, плюнул. С обязанностями тот справлялся, а где и почему его носит – не печаль Богдана. Прошёлся по достаточно просторной кухне, заглянул в кастрюли в холодильнике. Отлично, что хоть один из них не игнорирует женский пол. В доме всегда есть еда, поддерживается порядок, а на полке в ванной комнате чудесным образом не заканчиваются мыло и зубная паста. С нехитрыми делами он в состоянии справиться сам, но если обязанности хозяйки взяла на себя подруга брата – честь ей и хвала.

     В своей комнате встретил обыденный беспорядок, на мгновение задумался, не убраться ли, плюнул. Привычным движением бросил рубашку на стул, скомканные джинсы – в угол, переоделся в шорты и растянутую  футболку.  Позже приберётся. В следующей жизни. Вышел в огород, протянул шланг к ровным грядкам – если не зальёт, значит, будет урожай. Хоть сорняков.

     Время тянулось медленно, как слабый напор воды в шланге. Богдан смотрел на еле текущую воду и думал о том, что так же уходит в землю его жизнь, оставляя после себя живучий сорняк…