Можно тебя навсегда

     На формальности переоформления требовалось время, в апреле Богдану придётся вернуться, присутствовать на подписании, а прямо сейчас он мог смело отправляться в Хакасию. Держать руку на пульсе возможно издалека. В течение пары лет станет понятно, стоит ли овчинка выделки. В уме Богдан держал вариант продажи своей части бизнеса, тем более – Вика намекала, что благоверный готов выкупить. В блистательное управление бледной креветки не верилось, однако, хуже чем отец управлять не получится даже у него. Материнская часть – гарантия, что дело в любом случае останется в семье.

     Валентина Эдуардовна праздновала победу. Накануне событий с Танюшей, скорее из опасения, что сын переиграет, она пыталась извиниться. Коряво, в Усмановской манере.

     – Ещё раз, – повторил Богдан после невнятного извинения, больше похожего на обвинения, – появитесь на пороге моей арендодательницы, – он сознательно не стал называть имени, говорил безлично, не провоцируя болезненный интерес, – и я передумаю ставить подпись.

     – Да кто же она такая, что ты так печёшься?– возмущённо воскликнула присутствовавшая при разговоре Вика.

     – Никто, – спокойно ответил Богдан. – Женщина, у которой я снимаю жильё. Не стоит втаптывать в грязь ни в чём не виноватого человека.

     – Всё равно это ненормально!

     – Ненормально, Вика, врываться в чужой дом, оскорблять его и хозяев этого дома! – терпение испарялось моментально, как тонкий слой воды на раскалённой поверхности.

     – Ну-ну, – остановила Валентина Эдуардовна дочь. – Посторонняя женщина не отвечает за действия Богдана. Он снял – она сдала, – вряд ли мать так считала, но спорить с сыном не решалась. – Успокойся. Не приведёт же он в семью эту женщину, – глянула на Богдана. – Не приведёшь?

     – Нет, – Богдан поморщился.

     Естественно, речи о том, чтобы связать жизнь с Крош, быть не могло. Привлекательная, несмотря на пузо, милая в своей непосредственности, при этом не глупая, твёрдо стоящая на крепких ногах женщина. Временный гость в жизни Усманова Богдана. И всё-таки мысль о временности была неуютной, скрипучей, будто противилась естеству.

     – Хорошо, – кивнула мать.

     – Помирись с Лизой, – заныла Вика. – Какая собака тебя укусила?!

     – Вик, не лезь не в своё дело, – Богдан резко встал и направился к двери. Он может хотя бы один день прожить без упоминания имени Лизы?!

     – Вообще, она говорила про твои особенности, – жарко зашептала Вика, чтобы не слышала мать из комнаты. Топталась в прихожей, подавая брату пальто. – Ты же понимаешь, такие пристрастия никакая нормальная баба не удовлетворит. Никакая! Будешь к специально обученным девочкам ходить, ничего страшного.

     – Чего?

     – Чего такого? Все так живут! У меня, думаешь, лучше? Вам, мужикам, вечно кренделя под фильдеперсом нужны, – она нервно засмеялась.

     – Насрать, кто как живёт, – отрезал Богдан. – Во-первых, чужие трусы обсуждать не собираюсь, а во-вторых, никаких «особенностей» у меня нет. В том, что твоя подруга, дожив до тридцати пяти, не научилась сосать и не трепать об этом языком, я не виноват.

     Ответить сестре Богдан не дал, захлопнул дверь перед её носом. От раздражения дождаться лифта не смог, двинулся пешком, вернее, побежал, требовалось хоть какое-то движение. Где, где были его мозги, когда он залезал на Лизоньку? Какие райские кущи почудились между её ног в октябрьский вечер, когда ему понадобилось трахнуть идиотку?

Глава 28

     В ресторан на празднование Нового года Богдан не пошёл, банально не хотел никого видеть. Особенно отца, притащившегося к жене в тот же день, когда была решена участь последней любви – Танюшки. Что он плёл пока ещё законной супруге – неизвестно, но в тот же вечер остался ночевать, по-хозяйски расхаживал полночи от дивана на кухню и обратно, «воспитывал» Маришку.

     Богдан остался дома, с Крош. Хотел купить ёлку, пусть небольшую. Женя категорически отказывалась.

     – Ты уедешь на днях, мне после родов её на себе с четвёртого этажа тащить?

     – Искусственную давай, всё-таки Новый год.

     – Молочай нарядим, тоже с иголками.

     – Креативно, – усмехнулся Богдан.

     Действительно, здоровенный суккулент, смахивающий на фаллический символ с иголками, достающий до потолка, вполне мог заменить ёлку. Крош накинула на обалдевший кактус гирлянду, нацепила несколько новогодних игрушек, пристроила в горшке собственноручно сшитого Санта-Клауса, два Рождественских носка, и удовлетворённо показала рукой на творение.

     Богдан старания оценил, отволок горшок на кухню – праздновать решили именно там. Стол совсем простой, подача ещё проще. Обошлись без праздничного фарфора, богемского хрусталя, накрахмаленных салфеток, деликатесов. Стейки из говядины на горячее, два лёгких салата, фрукты, сок – вот и всё изобилие. Праздничная программа и того скромнее – ровно то, что приготовило родное телевидение и общий интернет.

     Крош клевала носом в половину первого ночи, в час засопела, уткнувшись Богдану в плечо. Он устроил Женю удобней, недолго гонял каналы, потом осторожно разбудил, полусонную отвёл в комнату и уложил спать.