Можно тебя навсегда

     Стало неловко за женщину, настолько жалко она выглядела, не сводя взгляда с эмблемы на новейшем кузове линейки премиум-класса. Богдан купил автомобиль сразу после приезда – не общественным же транспортом передвигаться. В салоне предложили выгодный трейд-ин. За старый, простоявший пять лет в подземном паркинге, автомобиль дали приличную сумму.

     – Я ставлю наши покупки в багажник этой машины, открыл дверь для Жени в этой машине, держу в руках ключи от этой машины. Очевидно – эта машина моя.

     – Он действительно ресторатор? – проигнорировав ответ Богдана, Вероника смотрела в упор на Женю, как на обнаглевшее, зажравшееся насекомое.

     – И владелец конезавода, – с неприкрытой желчью добила Крош.

     – Да что в тебе такого-то? – взвизгнула Вероника.

     – А я могу заглотить по яйца! – в издевательской манере выдала Женя. Хорошо, что Богдан устраивался в кресле, иначе сравнял бы нос о заледенелый асфальт.

     – Вот чёрт! – прочитали по губам сидящие в машине. Женя с демонстративным хлопком закрыла дверь перед ошарашенным лицом родственницы.

     – Что? – Крош уставилась на Богдана, гневно сверкая глазами. – Я, может, правда могу!

     – Же-е-ень! – не сдержался Богдан, ударился головой об руль и заржал в голос.

     Так он не смеялся две тысячи лет, даже по обкурке он не захлёбывался в настолько истерично-довольном смехе. Рядом хохотала Женя, подхрюкивая и фыркая, пока не заскулила, что больше не может. Она сейчас описается или родит. Того и другого новый салон автомобиля не приветствовал, пришлось успокаиваться и ехать домой.

Глава 25

     Во дворе поджидал ещё один родственник. Женя ожидаемо ощетинилась. Богдан не сразу понял, что произошло, пока из синего хэтчбека эконом класса не выбрался Славик, перегородив сестре проход.

     Женя уставилась на брата, Богдан встал за её спиной, готовый в любой момент врезать по лицу родственничка. Оттащить в хэтчбек, заткнуть, заставить смыться с глаз далеко и навсегда.

     – Чего тебе? – процедила Женя.

     – Веронику привёз, – промямлил Славик. – Она с подругами встречается, а я к тебе решил… вот, – он протянул помятый пухлый почтовый конверт. – Это на рождение, – показал глазами на живот Крош. – Собрал немного. Ты только отцу не говори и Веронике, ладно?

     – Тебе разве жёнушка не позвонила? Не доложила? – Женя криво улыбнулась.

     Славик коротко глянул на Богдана, взял сестру под руку, отвёл на пару шагов, чтобы слышно не было. Тишина отдалённого от проспекта двора сделала своё дело, Богдан услышал.

     – Сказала. Без понятия, что этому типу от тебя нужно. Я тебе, как мужик скажу, странно всё это. Нормальный человек на беременную не позарится, чужой ребёнок подавно не нужен. Аккуратней, Жень. Документы от квартиры спрячь, ничего не подписывай и вообще, осторожней… Поняла меня?

     – Без тебя разберусь, – выпустила иголки Женя. – И деньги свои забери, а то жена в угол на горох поставит.

     – Не тебе, ребенку. Пригодится, – отмахнулся Славик, запихал конверт в карман Жениной куртки и стремительно направился к машине, по пути оглядев Богдана. Словно запоминал для показаний в полиции.

     – Ты слышал? Прости, – вздохнула Крош, когда подошёл Богдан.

     – Ничего страшного. По сути, Славик прав.

     – Нормальный мужик на беременную не позарится, чужой ребёнок не нужен? – вскинула взгляд на Богдана.

     Что ответить? Кому станет легче от правды? Богдану, да, чужой ребёнок не нужен. Мог бы вытерпеть чужого рядом, сошёлся бы с Аллой. Чувств нет, зато всегда можно договориться. Она бы из Абакана переехала. Не ропща, удовлетворяла бы нехитрые потребности Богдана. Жила, обеспечивая своих пацанов за счёт сожителя. Мужиков, не выносящих чужих детей, большинство, но есть другие. Если женщинам верить – должны быть.

     – Вариативно, Крош. Случается, влюбляются, тогда и беременная нужна, и ребёнок. А что подписывать ничего нельзя, осторожней быть, здесь твой брат полностью прав, – Богдан ловко перевёл тему на чёрных риэлторов.

     Не девяностые на дворе, однако, одинокая владелица московской недвижимости с младенцем на руках может вызвать нездоровый интерес криминальных элементов, аферистов всех мастей и рангов. Приезжали бы родственники каждую неделю, друзья ходили, мужчина постоянный – всё-таки надежда, что хватятся, если что-то произойдёт. Крош живёт обособленно, круг общения ограничен. Переехала, ухаживала за бабушкой, не до приятелей было, с родителями в конфликте, мужчины подавно нет, вряд ли появится в ближайшее время. Если только Виталик. Сомнительная надежда.

     Женя слушала, хмурилась, вздыхала, соглашалась, что нужно быть осторожной, аккуратной, заботиться о собственной безопасности. Записала на всякий случай телефоны доверенных лиц Богдана. Пообещала в непонятных ситуациях звонить самому Богдану, советоваться. Вообще, Крош – не глупышка, твёрдо стоит на ногах, принимает решения обдуманно, но Богдану стало спокойнее, когда она пообещала «рассказать, если что».

     Ужин вызвался готовить Богдан, посмеиваясь над круглыми глазами хозяйки квартиры.

     – Ты умеешь готовить?!

     – Я ресторатор, Крош.

     – Не повар же!

     – Не повар, просто нахватался. Ничего особенного я не умею. Тортеллини не сделаю, например.