Может быть, он?

Мир кивнул. Он понимал, почему тот мялся — боялся, что Мирослав позвонит, расскажет о нём что-нибудь неприятное просто потому, что может, и Кирюша не пройдёт испытательный срок. Он не знал, что Мир не опускается до сплетен — он готовит ему ямку поглубже, чтобы похоронить его там с головой в полный рост.

— Ну, передавай привет Инне Витальевне, — улыбнулся Мир.

— Инне? — чуть не обосрался от страха Кирюша. — А ты что, её знаешь?

Нет, главу сети Мирослав лично не знал, но до чего же было приятно видеть страх в его глазах.

— А ты? — усмехнулся он.

— Ну, мы до этого пересекались в одной конторе, — блеял Кирилл. — Потом я как-то за ней не следил. А тут встретились случайно, разговорились.

— Ну что ж, успехов тебе, — протянул Мир заявление, и когда Кирилл его взял и потянул, не отпустил. — Скажи, а как ты узнал про проверку? — прищурился Мир.

— Так это, ходили слухи.

— М-м-м… Слухи, значит, — понимающе кивнул Мир. Он так и держал лист. — А про то, что отец болен?

И, может, Кирюша и был козлом, но дураком не был. Что сейчас опасно отпираться, он смекнул на раз.

— Твой отец сказал и велел донести.

— Велел, хм… И кому же?

— Верещагину, — кашлянул Кирюша.

— И как давно ты докладываешь обо всём, что происходит в «Экосе» владельцу «Органико»?

— Обо всём, что скажет твой отец, — уточнил он. — Давно. Но больше не хочу, поэтому и ухожу.

— Ну вот и хорошо, — резко отпустил Мир лист, не уточняя, что именно «хорошо».

Кирюша от неожиданности покачнулся, а Мир ткнул пальцем в телефон и повернул оживший экран с включённым диктофоном.

Этот молчаливый диалог, где один приподнял бровь: «Ты знаешь, как я могу это использовать», а другой кивнул: «Понял», закончился тем, что Мир указал Кириллу на дверь, а тот поспешил убраться.

— Сука! — Мирослав пнул стул.

Нет, ему не доложат с отдела кадров. И не того, что Мирослав расскажет о нём Инне Витальевне, испугался Кирюша. Он испугался, что Мирослав узнает, что он и не собирался работать в её сети. Да и зачем ему та сеть, если он доверенное лицо владельца «Органико».

Мир набрал детектива.

— Ну что там у вас? Есть новости? Я только что подписал его заявление об увольнении.

— Одна из девушек готова дать на суде показания. Есть запись беседы, письменное заявление, согласие адвоката.

— А та ваша девушка, что приходила на собеседование под видом соискательницы на должность? Он ей позвонил?

— А то, — усмехнулся детектив. — И, похоже, схема будет та же. Пригласил в тот же бар в конце недели.

— В конце? Чёрт! Долго, — выдохнул Мир. — Может, ну его, а?

— И упустим шанс взять его с поличным? Со спущенными штанами? Да в чём дело, Мирослав?

— Не знаю, есть у меня нехорошее предчувствие, — он побарабанил пальцами по столу, — что совсем не в ту контору, что назвал, он собирается на работу.

— Так мы следим за ним. Не волнуйтесь, Мирослав, всё под контролем. Стеклянные стены, общие офисы, рабочие время. Куда бы он ни пошёл, не будет он гадить там, где его теперь кормят.

— Хочется верить, — вздохнул Мир и положил трубку.

Глава 32

Чёртов день, когда я вышла на работу, вышел настолько неудачным, что я чувствовала себя пилотом самолёта, что шёл по проходу с парашютом и на вопросы пассажиров «Что случилось?» отвечал: «Да так, неприятности на работе».

— Отдохни ты, побудь с нами, — уговаривала мама, завязывая узлами подсохшую ботву лука. — Выйдешь, как написано в заявлении.

Конечно, днём раньше, днём позже, ничего бы не изменило, неприятности бы меня дождались, но у меня же ничего не осталось, кроме чёртовой работы — я рвалась чем-то заняться, нести пользу, поэтому поехала.

На столе стояла пустая ваза из-под цветов, я соскучилась по своим девчонкам из бухгалтерии, тянуло с кем-нибудь поболтать. Я подхватила вазу и пошла в свой бывший офис.

Меня встретила гробовая тишина. Едва я вошла, все разговоры стихли, а проходившая мимо младший бухгалтер, конечно, сделав вид, что нечаянно, толкнула меня кормой.

— А аккуратнее никак? — обернулась я ей вслед.

Остальные уткнулись в бумаги и мониторы, сделав вид, что ничего не заметили.

— Я кому-то наступила на больную мозоль? — вполголоса спросила я у Василисы, моей соседки по рабочему месту, ставя вазу на свой бывший стол, теперь захламлённый — его использовали как свалку бумаг. — Меня не было почти три недели, что я могла натворить?

Она выразительно показала на кабинет Боженьки — та сидела заплаканная, и листая бумаги, шмыгала носом и комкала в руке платок.

— А что с ней? — присела я на краешек стула, поближе к Ваське.

— Говорят, — наклонившись, зашептала она, — Жулебов предложил ей уволиться.

— Почему?

Она многозначительно посмотрела на мою грудь.

— Из-за меня? — выпучила я глаза.

— Ну у вас же с ним шуры-муры, а до этого с ней были такие же. Зачем ему тут старая пассия. Он на ёе место новую поставит.

— Так у меня сейчас совсем другая должность.

— Какая? — усмехнулась Василиса.

— Я… — пыталась я вспомнить замысловатое название.

— Её специально и придумали для тебя, Крис. Руководитель какого-то там временно созданного департамента.