Можешь мне присниться? (ЛП)

Альба тихо ворчит себе под нос, качая головой, потом дотягивается до пульта, лежащего под рукой Бруно, и переключает каналы. Она останавливается на Kiss TV, по которому показывают клип сестер Симорелли “Сделано в Америке” (Made in America). Сестры Симорелли – одна из ее любимых групп.

— Мне нравится эта песня.

— Неплохая, – Бруно встает с кровати. – Я скоро приду.

— Ты куда?

— Попить. Ты что-нибудь хочешь?

— Давай. Апельсиновый сок, если есть.

— Кажется, есть. Сейчас принесу.

— Спасибо, любимый... Слушай, ты же не злишься, правда?

— А с чего бы мне злиться?

— Ну я не знаю. Ты какой-то странный, словно тебя раздражает все, что я говорю.

— Это все твои домыслы, – отвечает Бруно, открывая дверь комнаты. – Я сейчас вернусь.

Парень выходит из комнаты и идет на кухню. Он заглядывает в холодильник, достает бутылку сока, наливает полный стакан и одним махом осушает его. Все в точности так, как думает Альба, – он и сам не понимает, почему, но его действительно раздражает все, что она говорит. Так было и во время обеда, и после, когда они, сидя в комнате, разговаривали об Элизабет, и сейчас, когда смотрели телевизор. Целый день он настолько рассеян, как будто его и нет вовсе. И думает он о тех вещах, о каких, вероятно, не должен был бы думать.

— Что у тебя за мания – оставлять холодильник открытым?! И не шляйся по дому босиком – простудишься!

— Мама, май месяц на дворе! И я не босиком, а в носках.

— Какая разница? В носках все равно, что босиком.

— Это ты так говоришь.

Если мать к чему-то прицепилась, бесполезно доказывать ей обратное, ее не переубедишь. К тому же у него нет желания спорить с ней. Бруно снова доверху наполняет свой стакан, затем наливает сок в другой стакан и убирает бутылку в холодильник.

— Почему ты такой серьезный, ты чем-то озабочен?

— Я просто серьезный парень, мама.

— Ума не приложу, в кого ты такой, но уж точно, не в мать, – в сердцах бросает Эсперанса, вытирая две капельки сока, которые сын пролил на стол. – У тебя проблемы с девушкой?

— Никаких проблем.

— Может, расскажешь, а? Все-таки я – твоя мать.

— Именно поэтому я ничего не сказал бы тебе, даже будь у меня проблемы с Альбой.

— Ты так плохо ко мне относишься, сынок. Ты меня и в грош не ставишь, – негодует Эсперанса, вытирая лоб. – Я ведь только хочу помочь тебе.

— Ты хочешь посплетничать, мама.

— Ты знаешь, что нет, Бруно. Я самая сдержанная и деликатная женщина в мире.

— Да-да, мама, конечно.

— Думаю, нет ничего худого в том, что я хочу знать, что происходит у моего сына с его девушкой. Разве нет?

— Дело в том, что ничего не происходит. Надоело! Как же ты меня достала!

— Не кричи, малышей разбудишь!

— Ты кричишь громче меня!

Недовольно цокая языком, Эсперанса быстро подходит к Бруно и, немного не рассчитав, сталкивается с ним, так что парень едва не роняет стаканы с соком на пол.

— Ты уверен, что любишь эту девушку? – еле слышно спрашивает она.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Потому что я твоя мать, и я тебя знаю.

— Это что-то такое...

— Ты любишь ее по-настоящему, или она всего еще одна?

Ха! Еще одна! Как будто у него бесконечный список девушек! Альба – первая и единственная, которая у него была, и, тем не менее, на вопрос матери у него нет четкого ответа. Любит ли он ее по-настоящему?

— Бруно! Я здесь!

Крики Альбы доносятся из-за столика в углу кафетерия, находящегося в книжном магазине “Централь”. Они встретились тут, чтобы поговорить. Спокойное местечко, дружеские разговоры вполголоса, никаких шумных компаний и множество книг на любой вкус. Возможно, под двойной эспрессо он взглянет на вещи иначе и увидит их под другим углом, поскольку со вчерашнего вечера все в его жизни запуталось, потеряло ясность. Сначала Эстер поцеловала его и попросила быть ее парнем, а потом убежала без оглядки, ничего не объяснив. Сегодня утром в школе, на перемене, они поговорили и пришли к выводу, что не должны быть парой, а только друзьями. Он даже спрашивал себя, не было ли все это сном – уж очень похоже. Самый счастливый миг его жизни длился всего-навсего несколько минут, и у него не осталось иного средства, кроме как согласиться на дружбу, несмотря на то, что сердце продолжало бешено биться, отказываясь принимать подобное решение.

— Привет, Альба, – говорит Бруно, целуя девушку, прежде чем сесть напротив.

Альба выглядела потрясающе красивой. По такому случаю девушка принарядилась – надела красное платье и черные чулки. Она немного подкрасила губы в тон платью и подвела глаза, чтобы подчеркнуть их красоту. Прежде глаза девушки никогда столь явственно не привлекали к себе внимания. Единственное, что по-прежнему не нравилось Бруно, ее ужасные синие волосы, которые Альба постаралась украсить маленьким гранатово-красным цветком.

— Я так рада, что ты пришел, – говорит девушка, широко улыбаясь. – Я думала, что после того, как я заставила тебя вживую смотреть на победу “Атлетико”, ты и знать обо мне не захочешь.

— Вам крупно повезло.

— Ха, повезло. Такое везение я называю высший класс.

— Высший класс? Да Миранда до сих пор и сам не понимает, как это он забил гол.